Дело Рихарда Зорге - [2]

Взгляды и мнения самого Зорге, а также источники информации, получаемой им, регулярно обсуждались в беседах о послом и его советниками. К журналисту относились как к близкому другу и вполне надежному соотечественнику.

Вскоре после начала войны в Европе Зорге предложили редактировать информационный бюллетень, выпускавшийся германским посольством, и для этой цели выделили офис, где он мог читать официальные телеграммы, поступавшие из Берлина. Он даже получал плату за свою работу. Как предприимчивый газетчик и бывший солдат с блестящим послужным списком, Зорге сумел установить близкие отношения с часто сменявшими друг друга военными и морскими атташе, обмениваясь с ними информацией и мнениями по различным проблемам технического характера.

Казалось невероятным, что человеку с такой репутацией и связями могли быть предъявлены обвинения в подрывной деятельности. Правда, о его товарище по несчастью, Максе Клаузене, в германском посольстве ничего не знали.

Реакция генерала Отта на эти аресты была однозначной: люди стали жертвой каких-то антигерманских интриг в японских правительственных сферах. Как сообщил в телеграмме Отт, «среди персонала посольства и местных членов нацистской партии существует общее мнение, что подозрение высказано не по адресу. Насколько я знаю, Зорге поддерживал связи с информатором, вхожим в круг принца Коноэ, премьер-министра Японии, чье правительство, правда, недавно пало. В те октябрьские дни 1941 года успешно шли решающие переговоры между Японией и Соединенными Штатами, которые могли решить вопрос войны и мира на Дальнем Востоке, и некоторая конфиденциальная информация о прогрессе на этих переговорах, считавшаяся государственным секретом, попала к Зорге. Появилась, таким образом, возможность политической мести или интриги, в которую оказался вовлечен и сам Зорге. Как признается здесь всеми, группа, враждебная по отношению к Германии, по-прежнему оказывает большое влияние на полицию и чиновников Министерства внутренних дел и юстиции, и потому мы не можем исключить возможность наличия антигерманских настроений среди тех сил, что стоят за действиями, направленными против Зорге».

Элементы, начавшие борьбу за кулисами японской политической жизни, вполне могли затеять подобную драматическую и скандальную провокацию.

Телеграмма германского посла поступила в Берлин в Министерство иностранных дел в ранний час 24 октября (по европейскому времени). Начальник отдела, курирующий посольство в Токио, записал:

«Рихард Зорге принадлежит к ближайшему кругу друзей посла Отта. В руководящих японских кругах хорошо знают, что Зорге поддерживал тесные связи с послом, еще когда последний был военным атташе. Зорге считается одним из лучших специалистов по Японии, хотя его критическое отношение к принимающей стране часто вызывало значительное неудовольствие официальных японских кругов… Как утверждается в полученной телеграмме, арест можно объяснить влиянием англофильской группировки, которую разозлило падение кабинета Коноэ, приписываемое, среди всего прочего, германскому влиянию… Обращение к премьер-министру Тодзио, который, будучи одновременно и министром внутренних дел, контролировал полицию, должно прояснить вопрос сразу, как только это будет возможно».

Первое, что сделал германский МИД, — пригласил и выслушал японского посла в Берлине, генерала Осиму, близкого друга Тодзио и одного из архитекторов, с японской стороны, тесного военного германо-японского альянса, а также ярого поборника вступления Японии в войну на стороне Германии.

Но каковы бы ни были его личные чувства, Осима и его люди в Берлине мало что могли сообщить. Да, это верно, что он получил «шифрованную телеграмму из Токио, касающуюся этого дела. Но это вопрос, относящийся исключительно к компетенции правосудия и полиции, и, в соответствии с японскими традициями, должен оставаться свободным от какого-либо политического влияния. Арест Зорге, естественно, не имеет особого значения с точки зрения внешней политики. Напротив, японская полиция не решилась бы арестовать Зорге, не имей она определенных причин подозревать его».

Возможно, что Зорге арестовали по обвинению в оказании помощи японскому коммунистическому движению.

Подобное сугубо официальное отношение к инциденту со стороны японского посольства в Берлине вызывало тревогу и не могло удовлетворить немцев. Чиновник германского МИДа счел подобное обвинение «в высшей степени маловероятным. Посол Отт и персонал посольства были единодушны в своих сомнениях, что Зорге — кстати, отрицавший свою вину, — мог совершить проступок, приписываемый ему». Берлин считал настоятельно необходимым как можно скорее разобраться с этим делом и освободить Зорге. Осиму попросили использовать все его влияние для решения вопроса в подобном духе.

31 октября японский посол стал несколько более разговорчивым. Во время случайной встречи с сотрудником германского МИДа, имеющим отношение к делу, Осима сказал, что «из телеграммы, которую мы получили от министра иностранных дел, стало ясно, что в распоряжении японских следственных органов имеются письменные доказательства связей Зорге с японскими коммунистами. И потому почти невозможно вмешаться в процесс, который должен завершиться судом — инстанцией, политически независимой и ответственной лишь перед самим императором».