Дело пропавшей балерины - [32]

— Ваш фронтовой друг не скучает, — заметил Тарас Адамович.

Назимов, отвлекшись от разговора, неожиданно отсалютовал в ответ хмурому посетителю за соседним столиком, затем объяснил:

— Мой субботний партнер по покеру. Репортер, хотя сейчас якобы пишет рассказ. Чех, зато пьет, как русский поручик после взятия трофейной мортиры под Комблем. И если бы он сейчас воевал близ Ранкура, боюсь, у немцев не хватило бы мортир, за которые он мог бы выпить.

Менчиц улыбнулся. Назимов еще что-то говорил о французских барышнях, с которыми завязал переписку его товарищ, но Тарас Адамович теперь его почти не слушал. Он не сразу понял, что именно отвлекло его внимание от разговора с Назимовым, однако краем глаза он заметил, как мимо него просеменила на высоких каблуках дама в темном платье. Шлейф ее духов, окутавший пространство внезапно, заставил бывшего следователя повернуть голову и проследить взглядом за их обладательницей. Дама остановилась у столика в нескольких шагах от них. Подняла вуаль, однако ее лица Тарас Адамович не разглядел, потому что рассматривал того, кто галантно помог почитательнице насыщенных духов сесть.

В этот раз он не ошибся. За соседним столиком рядом с дамой с вуалью сидел элегантный господин в темном костюме. Колючие глаза, лукавая улыбка. Брюнет, как Сергей Назимов. Артистичен, как Олег Щербак. Высок, как Яков Менчиц. Непревзойденный мастер подделки документов, продавец дохлых крыс — Михал Досковский.

X Дама под вуалью

Все-таки интересно, почему Назимов пригласил их именно в «Прагу»? Просто совпадение? Война, посетителей в ресторанах все меньше и меньше, кажется, военных можно считать чуть ли не единственными завсегдатаями подобных заведений. Михал Досковский не был военным. Однако сейчас он сидел здесь, за соседним столиком.

Его идеально выутюженная белая рубашка притягивала взгляд. Тарас Адамович старался не смотреть в его сторону. Впрочем, он ведь знал, как выглядит аферист: слишком прямая осанка, почти военная выправка, спокойная тональность голоса. Ему за тридцать, но точный возраст неизвестен — Досковский мог нарисовать любые даты в своих поддельных паспортах.

Младшие полицейские чины, которым приходилось по долгу службы говорить с Досковским, заверяли, что он их гипнотизировал. Но в прошлый раз они не смогли напасть на его след, и теперь он спокойно ужинает в «Праге». Неужели настолько уверен, что его не разыскивают? Либо же еще не успел развернуть деятельность, за которую его начали бы искать? Но объявление в газете указывало на то, что «садовник» за работу принялся. Или это навязчивая идея поймать Досковского играет с бывшим следователем злую шутку?

Тарас Адамович протянул руку, но не к бокалу с шампанским, а к стакану с водой. Глотнул, поймал на себе удивленный взгляд Назимова. Офицер молчал. Тарас Адамович моментально принял решение.

— Господин Менчиц, уверен, у вас тоже есть вопросы к штабс-капитану.

— У меня-я-я… — протянул тот почти беспомощно, но перехватив взгляд Тараса Адамовича, продолжил уже уверенней: — Да, конечно.

— Извините, я на минутку покину вас, нужно срочно позвонить по телефону знакомому.

Мира удивленно взглянула на бывшего следователя, но промолчала. Тарас Адамович встал из-за стола и направился к выходу с террасы, где, словно атлант, подпирающий небо, стоял метрдотель. Назимов перевел ироничный взгляд на молодого следователя. Тот мгновенно посерьезнел и начал с нападения:

— Как вы охарактеризуете ваши отношения с Верой Томашевич?

Назимов сощурил глаза и насмешливо ответил:

— Как романтические.

Это было последнее, что услышал Тарас Адамович краем уха из их разговора. Он вовсе не выдумал о телефонном звонке. Оставалось только надеяться на то, что тот, кому он собрался звонить, все также верен своим традициям. Бывший следователь мысленно поблагодарил Бернара Семадени за то, что кондитер, во-первых, выкупил для своей кофейни первый номер телефона — заказать столик в «Семадени» можно было по номеру 1, а во-вторых, что главный следователь сыскной части Киевской городской полиции титулярный советник Александр Семенович Репойто-Дубяго привык проводить пятничные вечера за одним из мраморных столиков кофейни на Крещатике. И вот он уже слышит в телефонной трубке ответ. Тарас Адамович представился, попросил пригласить к телефону постоянного посетителя кофейни, и, услышав «одну минуту», вздохнул облегченно.

Итак, его бывший коллега не изменил своим привычкам. Тарас Адамович перевел взгляд на столик, за которым собирался наблюдать и дальше. Правда, с этого ракурса он мог видеть только даму и частично — плечо ее собеседника. Наконец на другом конце провода услышал бодрый голос главного следователя. Разговор был недолгим. Тарасу Адамовичу нужно было узнать только одно:

— У нас есть что-либо на Досковского?

Репойто-Дубяго не удивился. Впрочем, он давно привык к тому, что следователь Галушко не любитель долгих телефонных разговоров. При встрече он мог говорить сколько угодно, углубляться в лирические отступления и воспоминания, рассказывать о вареньях и наливках. Но телефонные беседы с ним были подчеркнуто лаконичными. Поэтому главный следователь просто ответил: