Дело очаровательной попрошайки - [11]

– Я никогда не думала, что есть такие люди! – вздохнула Дафния.

Мейсон внимательно посмотрел на нее:

– Вы что, сегодня родились?

– Нет, конечно, но проявить такую низость, такое вероломство… и по отношению к такому замечательному человеку, как дядя Горас! Вы даже не представляете, какой он добрый, какой он отзывчивый и щедрый!

– А что вы скажете про Бордена Финчли?

– Мне он всегда не нравился.

– Ну а Горасу Шелби?

– Этого я не знаю, но его раздражал их затянувшийся визит. Хотя, когда дядя Борден заговорил о необходимости дать мне хорошенько отдохнуть, поехать в морское путешествие, дядя Горас сразу же ухватился за эту идею. Ему было нелегко, он знал, что без меня ему будет плохо и одиноко, придется мириться с неудобствами. Но ради меня он шел на это. Я вам говорила, что тетя Элина раньше работала медсестрой, она стала уверять, что я доведу себя до чахотки, что у меня слишком много обязанностей, что он взвалил на мои плечи непосильный труд… ну и так далее. Все это, разумеется, ради одного: поскорее выставить меня из дома.

– Ладно, – сказал Мейсон, – пойду посмотрю, как там наши журналисты, все еще околачиваются здесь или путь свободен? Если все в порядке, вам надо уезжать. Только никому не говорите, где живете, и постарайтесь избегать репортеров. Но если вас кто-то из них изловит, скажите просто, что вы ничего не желаете сообщать в мое отсутствие. Таково распоряжение вашего поверенного.

– А вы не боитесь журналистов?

Мейсон рассмеялся:

– Ох, дорогая, я всегда знаю, что мне можно сказать и чего нельзя, что выгодно и что невыгодно…

– Хорошо, я никому ничего не скажу. Да и говорить-то мне не хочется. У меня не укладывается в голове, как такое могло произойти.

– Наша юридическая система не безупречна. Но вы рано вешаете нос. Дело-то еще не закончено. Возможно, у них действительно имеются письма, в которых написано о вашем происхождении, но ведь подобные письма не являются вещественными доказательствами, пока сам мистер Горас все это не подтвердит. Так что сидите себе спокойно и не давайте волю нервам!

Она покачала головой:

– Легко сказать! – Уголки ее губ опустились. – Незаконнорожденная. Никто. Вы сами понимаете, что впредь мне придется самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, а я ничего не умею. У меня нет ни профессии, ни навыков. До сих пор моим единственным занятием была забота о дяде Горасе, так что у меня просто не было времени учиться.

– Но печатать вы умеете, не так ли? – спросил Мейсон.

– Да, печатаю. Но я не умею стенографировать и ни разу не пробовала что-то писать под диктовку. До сих пор я сама составляла деловые письма и приносила их дяде Горасу на подпись. По-моему, теперь уже никто так не делает.

– Вы умеете печатать слепым методом?

– Благодарение богу, да. Сперва я печатала всего двумя пальцами, но потом поняла, что, если хочу стать настоящей машинисткой, мне надо отказаться от этой вредной привычки. Я стала переучиваться и под конец овладела слепым методом.

– Ну, что же, вам нечего волноваться. Если Фортуна от вас отвернется и вам действительно придется зарабатывать себе на жизнь, место вы найдете.

– Фортуна уже отвернулась от меня, произошло самое страшное. Меня доконали. – Неожиданно она распрямила плечи. – Нет, ничего подобного! И я не собираюсь быть нищей попрошайкой. Я сама проложу себе дорогу в жизни, но сначала посмотрю, чем я смогу помочь дяде Горасу. И не разрешу этим мерзким людям играть им.

– Вот это другой разговор! – похвалил Мейсон.

Она улыбнулась ему и сказала:

– И я не намерена быть попрошайкой, слышите?

– Вы подписали тот чек на сто двадцать пять тысяч долларов, когда пытались реализовать его в банке?

Дафния кивнула.

– Итак, у вас на руках остался чек на сто двадцать пять тысяч, на обороте которого вы расписались, что может оказаться некстати, и письмо, посланное вашим дядей, которое свидетельствует…

– Мистер Мейсон, – прервала она, – я просто не могу поверить, что он мне чужой. Ох, это ужасно, какой-то кошмар, от которого я никак не могу отделаться.

Мейсон потрепал ее по щеке:

– Очень может быть, что все действительно рассеется, как дурной сон. Опыт многих лет учит меня, что подобные вещи выглядят гораздо страшнее, чем они есть в действительности. Честное слово, девяти моим клиентам из десяти я имею полное право сказать: «Все не так ужасно, как кажется».

– Благодарю вас за ваши старания подбодрить меня, но я просто не знаю, что же мне теперь делать. Как я буду жить, пока не найду работу? Каким образом найду себе комнату и… – Мейсон собрался было что-то сказать, но она не дала себя перебить. – Не вздумайте только уверять, что будете давать мне деньги. Не могу же я жить на ваше подаяние.

– Это вовсе не подаяние, а помещение денег… Дайте мне чек и письмо. Я их спрячу в свой сейф.

– Боюсь, это письмо показывает, что дядя Горас – или я должна говорить «мистер Шелби»? – так и не оставил завещания в мою пользу, да и вообще никакого завещания нет.

– Не спешите с выводами. Очень часто, к вашему сведению, человек пишет завещание вообще от руки, что совершенно законно и официально, а потом решает заменить его официальным документом на бланке, составленным адвокатом и подписанным в присутствии свидетелей.