Дело об изящном силуэте - [29]

— Что он сказал?

— Он велел мне взять денег из сейфа и первым же вечерним рейсом отправиться в Лас-Вегас, чтобы встретить его первую жену, которая приедет поездом. Карлотта не любит летать.

— И что вы сделали?

— Взяла деньги из сейфа.

— Сколько?

— Он велел взять двести пятьдесят долларов.

— А сколько там было?

— Он старался, чтобы там всегда было долларов пятьсот.

— И вы взяли двести пятьдесят на поездку?

— Да. Я следовала инструкции.

— Но вы же дали мне двести пятьдесят долларов как гонорар в Лас-Вегасе.

Она секунду колебалась, потом произнесла:

— Это тоже было в соответствии с инструкцией. Он велел дать вам двести пятьдесят долларов.

— Вы взяли двести пятьдесят на поездку и двести пятьдесят для меня. Это пятьсот. Оставались ли еще деньги в ящике?

— Нет.

— Вы взяли все?

— Да.

— Обвинение непременно обратит внимание на этот факт. Сразу после смерти мистера Тейлмана вы выгребаете из его сейфа все до копейки.

Она чуть не плакала:

— Я сделала только то, что он велел.

— Куда вы отправились после этого?

— В салон красоты.

— Как долго вы там пробыли?

— Часов пять.

— Вы поехали туда на машине?

— Салон рядом с моим домом.

— Где находилась ваша машина?

— В переулке около дома.

— Когда вы увидели свою машину после посещения салона красоты?

— Четвертого?

— Да.

— В половине шестого, когда поехала в аэропорт.

— Вам придется рассказать это, и тогда вы попались… Послушайте, Дженис, если у вас был роман с мистером Тейлманом, скажите мне об этом, и скажите прямо сейчас. Если вы поехали в Палмдейл на свидание с ним…

— Мистер Мейсон, я же говорю вам, что этого не было. И я знаю, что мистер Тейлман звонил мне не оттуда. Там нет телефона. Ближайший телефон находится в двух милях.

— А может ли быть, что вас обманули, что кто-то изображал мистера Тейлмана?

— Ни в коем случае, — твердо ответила она, — я знаю голос мистера Тейлмана.

Мейсон покачал головой:

- Дженис, это просто невозможное стечение обстоятельств. Как только вы начнете давать показания, вас просто разорвут на куски.

— Но это правда!

— Ну что ж, пусть будет так. Но мне все-таки кажется, что вы от меня что-то скрываете. У меня такое чувство, что вы пытаетесь меня обмануть. Ну что ж, вам же от этого будет хуже.

Она заплакала:

— Вы мне не доверяете.

Мейсон задумчиво посмотрел на нее и сказал:

— Вы приводите меня в недоумение, Дженис, но я все равно буду представлять ваши интересы перед присяжными.

— Я бы хотела, чтобы вы мне больше доверяли.

— Я бы тоже этого хотел, но факты против вас. Вы должны были там быть. Вы должны были приехать туда до дождя и уехать после дождя.

— Я не была там! Не была! Не была! — крикнула она.

Мейсон пожал плечами.

— Ну, хорошо, Дженис, как хотите. Но я не могу позволить вам давать такие показания. Для вас лучше сидеть молча. Обвинение само должно доказывать вашу вину.

— Мне можно так сделать? — спросила она. — Можно не давать показаний?

— Вы боитесь?

— Да. Я не хочу, чтобы они спрашивали, как я отношусь к мистеру Тейлману.

Мейсон подтвердил:

— Закон дает вам право промолчать, не доказывать свою невиновность, заставить обвинение доказывать вашу вину. Но могу поделиться с вами кое-какими соображениями. Если они найдут доказательства, а вы откажетесь от дачи показаний, вас наверняка обвинят в предумышленном убийстве. Вы молоды и красивы, много лет преданно служили своему хозяину, поэтому вам, возможно, заменят газовую камеру на пожизненное заключение, но вас несомненно обвинят в предумышленном убийстве.

— Я ничего не могу поделать, — всхлипнула она.

— Черт побери! Боюсь, что я тоже.

XIII

Мейсон мрачно вышагивал по кабинету. Делла Стрит, привыкшая к его настроениям, сидела за своим столом и обеспокоенно наблюдала за ним.

— Что случится, если вы не позволите ей давать показания?

— Девять из десяти, что ее осудят. А если позволю, то осудят обязательно. Она явно была влюблена в Тейлмана, и до его второй женитьбы они, очевидно, провели вместе несколько выходных. Дженис пытается скрыть свои чувства и несомненно хотела бы сохранить эти встречи в тайне. Если ее начнут допрашивать об этом, то ее репутация будет погублена в глазах присяжных. А если у нее найдут хоть одну банкноту из тех, что были в чемодане, с ней все кончено.

— Естественно, — согласилась Делла.

— В этом деле слишком многое говорит о шантаже, — продолжал Мейсон. — Не было никакой необходимости посылать Тейлману два письма: одно домой, другое в контору. Если Тейлман велел секретарше не вскрывать писем от А. Б. Видала, зачем бросать письмо в корзину для бумаг, где она его наверняка увидит? Письмо… В нем просто предлагалось приготовить деньги. Там не говорилось ни о чемодане, ни о камере хранения. Дженис сейчас считает, что весь этот шантаж — выдумка Тейлмана, чтобы получить большую сумму наличными для какой-то сделки. Но Тейлман мертв, он ничего не может рассказать. Когда за него начнет говорить Дженис, ее будут слушать с откровенным подозрением. Когда она попытается защитить себя словами Тейлмана, присяжные ей не поверят… И кому-то удастся улизнуть с двумястами тысячами долларов в двадцатидолларовых купюрах.

Делла Стрит покачала головой:

— Во всем этом нет логики.