Дело об избиении младенцев - [66]

Делать было нечего и Нертов с молчаливого согласия Арчи начал набирать номер милиции. Все версии, построенные юристом и сыщиками, обрушились как карточный домик. Было очевидно, что ни Марина Войцеховская, ни мужик-сексуал, ни его знакомая проститутка к охоте на Нину и ее ребенка не причастны. Тем более очевидной была непричастность менеджера Васи к «транскроссовским» проблемам. И убит парень был, скорее всего, как возможный свидетель действий настоящего убийцы, умело воспользовавшегося Васиными отлучками и машиной.

А охота продолжалась и еще какая! Алексей невольно поежился, вспомнив последнюю прочитанную им статью в одной из газет. «Разбой» — бросался в глаза ее заголовок…

Глава 4. «Живеночек»

«Грязная банда этих негодяев не только очистила наши карманы, но готова добраться и до наших дочерей».

— Очередное упоминание про «Транскросс» в выпуске новостей? — Спросила вошедшая в комнату Нина.

— Нет, всего лишь сериал. — Не улыбаясь, ответил Филимонов.

Финансовый директор «Транскросса» сидел в кафе на втором этаже один-одинешенек. Было непонятно, то ли он смотрит фильм, то ли ему просто лень выключить телевизор. Учитывая положение в фирме, Филимонову, скорее, следовало бы трудиться в своем кабинете. Но Нине и в голову бы не пришло на него рассердиться. Ибо в этот день Филимонов сидел в офисе с семи утра. Сейчас был десятый час вечера.

— Насчет лицензии ничего нового? — Осторожно осведомился Филимонов.

— Ничего. Я сама звонила в ГУВД — отвечают, что вернут только по решению суда. И то, вряд ли.

— А насчет других охранных контор?

— Старались договориться весь день. Такое ощущение, будто с «Транскроссом» никто не хочет иметь дело. Отказывали даже тогда, когда мы готовы были платить как за охрану ювелирной выставки.

Нина давно не помнила такого пакостного дня. На фирму начали давить всерьез, а она осталась без охраны. Были, конечно, несколько человек, подчинявшиеся непосредственно Нертову, но они занимались исключительно охраной хозяйки и «перекрыть» всю фирму не могли.

К вечеру с Выборгского шоссе поступила информация о разгроме еще двух машин. Начиная со следующего дня «Транскросс» уже должен был работать в убыток, выплачивая неустойки за поставленный не вовремя или вообще не дошедший груз. Долго так продолжаться не могло. Теперь ребята, шалившие на шоссе, могли заглянуть и в офис. Их встретили бы лишь пожилой вахтер — специалист по выписыванию пропусков.

— Алексей Степанович, шли бы вы домой. — Обратилась Нина к Филимонову. Тот кивнул но ничего не ответил.

— Нина Анатольевна, вот вы где! — Послышался знакомый голос. Нина обернулась. В дверях стоял Царев.

— Добрый вечер. — Она удивилась, почему исполнительный директор так весел.

— А я, вроде бы, нашел то, что нам нужно. — Радостно сообщил Царев.

* * *

Нертов не знал, что во всех неприятностях этого вечера, свалившихся на его голову, повинен Иван Сергеевич Лукомицкий. Алексею подобное незнание было простительно: Лукомицкий жил в конце прошлого века и с его творческим наследием были знакомы даже не все историки российской педагогики.

Иван Сергеевич, хороший семьянин, но бездарный драматург, выпустил четыре тома пьес и одну педагогическую книжечку. В ней, опираясь на собственный жизненный опыт, он разработал теорию Натуро-естественного воспитания. Учитывая, что в ней не было ни одной идеи, прежде не высказанной Руссо или Толстым, на книжечку никто не обратил внимания. Лишь в «Русской Ниве» появилась короткая рецензия. «Г-н Лукомицкий пишет, что дитятя, в ладонь которого тыкались телячьи губы, никогда не станет пьяницей, распутником и курильщиком табака. Помилуйте, г-н Лукомицкий, крестьянские дети зимуют с телятами в избах, отчего же тогда в селах кабаки не перевелись»? В итоге, Лукомицкий умер в полном забвении, но, его брошюра лет десять назад попалась на глаза учительнице Светлане Викторовне Сергиенко, что, в итоге и испортило этот вечер Алексею. Работница средней школы, озабоченная детской беспризорностью, настолько прониклась теориями Лукомицкого, что назвала его христианским Макаренко и решила создать детский приют «Живеночек», где души и тела детей спасались бы посредством Натуро-естественного воспитания. Правда, сама она была инвалидом и передвигалась всюду на коляске, но из этого обстоятельства она быстро научилась извлекать выгоду: если посетитель не сидит перед чиновником, а нервно катается по комнате, чинуша сдается быстро.

В конце восьмидесятых можно было заниматься чем угодно, лишь бы ошалевшие и умиравшие горкомы успевали выделить помещение. К тому же, у Светланы Викторовны был испытанный прием, помогавшей побеждать испуганных аппаратчиков той эпохи. Когда ей говорили: «Мы рады помочь вам, но, учитывая временные трудности…«, она печально смотрела на собеседника и говорила: «Я должна была догадаться с самого начала. Вы тайный сторонник теории Стопунова». Стопунов — современник Лукомицкого, легальный марксист, создал педагогическую теорию, согласно которой, дети должны воспитываться не в натуро-естественных условиях, а производственно-фабричных, своеобразном сочетании детского сада с ПТУ. Работники горкома не знали кто такой Стопунов, поэтому очень боялись и соглашались на все требования Светланы Викторовны.