Дело о золотом песке - [25]

…и давят друг друга незримыми прессами, у кого на сколько хватит сил.

За вами, говорите, товарищ Вешович, сила? Ну и в чём сила, брат Зоран? В том, чтобы безраздельно владеть несметным богатством? В том, чтобы ради этого богатства убивать? Или просто потворствовать убийцам? А, никто не умер, как я мог забыть! Ведь мы же спасли того паренька из камеры хранения, ты и не хотел его убивать. Ай-яй-яй, как же я к тебе несправедлив, ты просто так, шутки ради поставил ему программу самоуничтожения на случай, если кто-то решит узнать, у кого же он багаж принял… и сторожей своих ты не убивал, и пожилого примерного семьянина Горячева тоже. Просто оглушил слегка. Полежат пару недель в коме, а потом оклемаются?!

Нет, Зоран, нет, и ещё много раз нет, пока ты не устанешь слушать.

Если за кем-то и стоит сейчас сила — так это за мной.

Ярослав резко вскинул руки вверх.

Зоран отшатнулся, попятился, пятился до тех пор, пока не упёрся спиной в стену, сполз по ней на пол, свернулся, как эмбрион, тихо заскулил.

Ярослав выдохнул и опустился на одно колено. Коснулся пальцами земли… метнулся вверх по этажам.

Он не боялся, что Зоран уйдёт. Он был уверен, что ему сейчас хватит сил лишь на то, чтобы лежать и тихо выть, с трудом понимая, где он и кто он.

А в СИЗО все… спали. Беспробудно дрыхли охранники, самозабвенно храпели уголовники, и найденный на лестнице Горячев тоже тихо-мирно спал, обняв перила.

Краснов сел и засмеялся, встряхивая руками и едва ли не ложась на ступеньки рядом с Николаем Васильевичем.

Надо было и Зорана усыпить!

16 сентября 2012 года, 14:45, СИЗО, Москва.

Сонные, еле сдерживающие зевоту — а чаще и не пытающиеся сдерживать! — полицейские, следователи, Горячев, Краснов ждали, пока Зоран Вешович придёт в себя.

Он делал это постепенно. Медленно.

— Мне показалось, он… причинил вам вред, — извиняющимся жестом развёл руками Ярослав.

Горячев крепко сжал его плечо:

— Спасибо, Ярослав. Спасибо. Я думал, что он убивает нас. Когда у меня на глазах один за другим упали, как подкошенные, охранники, я схватил телефон, и я был в шоке, когда вместо того, чтобы предостеречь, стал уговаривать не торопиться.

Он снял очки, взялся протирать стёкла, старательно пряча глаза.

— Он держал под контролем ваше сознание, — нахмурился Краснов.

— Это страшно, — тихо проговорил Горячев. — Это очень страшно, когда ты хочешь делать одно, а делаешь совсем другое. Бог даст, я больше никогда не буду чувствовать себя так…

Зоран закашлялся, резко дёрнулся, вскочил — только для того, чтобы упереться плечами в ладони дюжего полицейского с очень доброжелательной улыбкой.

На щеке доброжелательного полицейского красовались свежие царапины, а под глазом наливался фиолетовым синяк: этому парню не повезло резко уснуть на лестнице и скатиться по ней вниз, протереть лбом и щекой кобуру упавшего раньше товарища.

— Где я? — спросил Зоран.

— Где-где, в Караганде, — подавляя очередной зевок, ответил один из следователей.

— Вы в следственном изоляторе, — сухо сказал Горячев, возвращая очки на нос. — И мы ждём, когда вы расскажете нам, как в вашем распоряжении оказались двадцать килограммов золота.

Вешович стрельнул взглядом в Николая Васильевича, и тот мягко улыбнулся: один глаз мужчины был карим, а второй малахитово-зелёным.

— Кажется, вы потеряли одну линзу, — оповестил Горячев Зорана. — Но это не помешает вам рассказать, как всё было.

Экстрасенс продолжал молчать.

— Он пытается снова вас всех усыпить, — сообщил Краснов. — И не понимает, почему это у него не получается, ведь только что безотказно работало. Он ещё не понял, что, если когда-нибудь и сможет снова управлять своей силой, то случится это очень и очень нескоро.

— Чистосердечное признание, Вешович, смягчит вину, — напомнил один из следователей.

17 сентября 2012 года, 14:05, отдел «Т.О.Р.», Москва.

Марина принесла с собой заварку, ту самую, из вишнёвых листьев, заварила чай на всех. Скрипка уже в пятый раз обещал, что завтра же притарабанит полную сумку сырья и будет тереть до посинения, то есть, до смены цвета и запаха, так уж ему пришелся по душе аромат. Лещинская только смеялась: в сентябре подходящего «сырья» не найти!

— Я в шоке! — тоже пятый или даже шестой раз сообщил Игорь. — Я в шоке! Аля — Аля! По интернету! Заказала билеты для нас! Представляете?!

Лена Марченко молча прикидывалась частью интерьера вблизи Валуйского в надежде, что он обратит на неё хотя бы некоторую часть своего внимания.

Игорь и Аля уже закончили рассказ о поисках вертолёта и поимке Угла. То есть, Валуйский закончил в лицах показывать все «пере» — перелёты, переговоры и даже перестрелки. Сочина тихо сидела под форточкой с сигареткой и чашечкой чая и кивала в самые напряжённые эмоциональные моменты.

А Горячев и Краснов не торопились рассказывать о том, что узнали сами. Просто пили чай. И только когда допили, Николай Васильевич, на правах старшего, всё-таки поведал историю, услышанную от сербского экстрасенса. Изредка Ярослав вставлял своё уточняющее или поясняющее слово.

В 1993 году, за три года до того, как где-то под Хабаровском пропал вертолёт с золотом, молодой экстрасенс Зоран Вешович прилетел на Дальний Восток в поисках «мест силы». Там он крепко сдружился с Маргаритой Ивановной Дьяченко, женой владельца прииска «Западный».