Парочки, пошатываясь, прощаются на выходе из ночного клуба, под немузыкальную какофонию обмениваются с новыми знакомыми телефонами, и поскольку они забывают, что другим хочется спать, то их голоса слышны на всю улицу. Прибавьте к этому тех перебравших виски и пива гуляк, которые, издавая дикие вопли, с удовольствием гоняют по тротуару консервные банки, собранные для утренней уборки. Незадолго перед рассветом, когда все понемногу успокаиваются, появляются грохочущие мусоровозы, они с шумом очищают улицу. Измученный, жаждущий тишины жилец во Французском квартале может только мечтать заснуть до шести часов утра. Большинство из них вообще не спит. Протиснувшись через толпу полуночников и обитателей квартала, Мейсон дважды обошел особняк – надо было убедиться, что за домом не следят. Затем он вошел через узкий проход в просторный внутренний дворик колониальных времен, поднялся на второй этаж по винтовой лестнице, украшенной оригинальным деревянным орнаментом. Понятие этажа было условным: дома сто пятьдесят лет назад строились на болотах, поэтому в трезвом состоянии лучше было не смотреть на перекосы пола на этаже: они производили удручающее впечатление. У самой лестницы адвокат заметил табличку «2-А» на слегка приоткрытой двери. В комнате горел свет, и он осторожно посмотрел, нет ли там кого-нибудь. Настольная лампа освещала комнату, на столе, к которому был приставлен маленький стульчик, лежали газеты и журналы. Свет настольной лампы не по-падал на тяжелую портьеру, закрывавшую большие венецианские двери, в тени оставался крохотный балкончик, прилепившийся над тротуаром. Дверь в конце этажа скрипнула. Мейсон услышал осторожные шаги, затем раздался приглушенный вскрик, едва не заставивший его вздрогнуть.
– Вы… как вы сюда попали? – это была Нелли Конуэй.
– Давайте вначале кое-что выясним, – жестко сказал адвокат.
Они вошли в квартиру. Мейсон расположился в кресле и показал Нелли Конуэй на стул.
– Это не займет много времени, – обратился он к ней.
Она на мгновение застыла, подозрительно взглянула на него и инстинктивно схватилась за сумочку, которую держала под мышкой.
– Знаете что, мистер Мейсон, – начала она, – я не вполне понимаю, зачем вы сюда приехали. Я как раз собиралась послать вам деньги.
Она присела на стул, открыла сумочку, вытащила две стодолларовые бумажки, замешкалась на секунду, прибавила еще одну стодолларовую ассигнацию и подтолкнула их через стол к Мейсону. Адвокат задумчиво посмотрел на стодолларовые банкноты и взял их:
– Откуда у вас эти деньги?
– Они – часть соглашения.
– Какого соглашения?
– Того, что я заключила с Натаном Бейном.
– Прекрасно. – Мейсон все еще держал доллары в руке. – Расскажите мне об этом соглашении и вообще о том, что произошло с вами в тот день.
– Ну, в общем, все было так, как я вам говорила по телефону. Когда я пришла собрать вещи, он был несколько смущен, заметно нервничал. Я как ни в чем не бывало спросила его о новой сиделке, и тут выяснилось, что она совершенно неожиданно ушла, ну, не захотела работать, и он попросил помочь. Разумеется, экономка тоже помогала ухаживать за миссис Бейн, но одной ей было трудно управляться. По его словам, ночью должны были приехать родственники миссис Бейн, так что речь шла о каких-то нескольких часах.
– Ну а вы что?
– Я, разумеется, согласилась, и не потому, что он меня попросил, а ради миссис Бейн, которую я, как вы знаете, очень люблю и уважаю. Я отправилась к ней в спальню и заменила экономку. Ну а дальше делала свою обычную работу сиделки, описывать ее нет надобности за исключением того, что мы довольно долго говорили с миссис Бейн. Вы знаете, я удивилась, насколько хорошо она себя чувствовала в этот день. Она еще никогда так не спала, как в эту ночь.
– Ну и о чем же вы с ней говорили?
– Обо всем. Она задавала мне массу вопросов.
– А точнее?
– Ну, во-первых, она спросила меня, где я была и почему меня заменили на другую сиделку. Говорила, что не хочет, чтобы я уходила, что она ко мне привыкла и привязалась, спрашивала, не обидела ли она меня чем-нибудь, и так далее.
– И вы что, рассказали ей всю правду, я имею в виду ваш арест по обвинению в воровстве и судебное разбирательство?
– Разумеется, почему бы и нет?
– Просто я спрашиваю, – пояснил Мейсон. – Рассказывайте. А Натан Бейн не входил, пока вы беседовали?
– Мистер Бейн никогда не переступает порог спальни жены. Это оказало бы нежелательный эффект на миссис Бейн. Об этом знает и доктор, и сам мистер Бейн. Все это очень прискорбно, но, увы, это факт, с которым необходимо считаться.
– Понятно, – прервал адвокат. – Я только хотел узнать, входил ли он.
– Нет, не входил.
– А говорили ли вы ей, как он пытался подкупить вас, чтобы вы вручили ей лекарство?
– Ну разумеется, нет.
– Почему нет?
– Для миссис Бейн это стало бы верной гибелью. Ей ни в коем случае нельзя волноваться.
– Прекрасно. – Мейсон изучающе, с задумчивым видом взглянул на нее. – А теперь расскажите, как вы заполучили эти деньги?
– Наш разговор произошел вечером, как раз перед тем, как я в очередной раз собиралась навестить миссис Бейн. В гостиной неожиданно для меня появился мистер Бейн и спросил, что я собираюсь делать в связи с моим арестом и судебным разбирательством, то есть стану ли я в судебном порядке требовать материального возмещения нанесенного мне морального ущерба.
