Дело о рубинах царицы Савской - [24]

— О! Мадам… — Менелик словно увидел меня впервые. — Вы красивы, но это не дает вам право вмешиваться в разговор мужчин. Ваша бумажка не стоит единого быра.[33] А земли у моря хорошие, плодородные. Интересно, сколько вы заплатили Иоанну за то, чтобы он подписал вам эту бумагу? Неужели только самоваром? — он издевательски захохотал и оглянулся на итальянцев. Те вежливо улыбнулись в ответ.

— Негус Иоанн Шестой очень ценил связи с такой могущественной страной, коей является Российская империя, — Аршинов поклонился.

— А вот мы сейчас спросим у посланника вашего негуса, — Менелик подозвал к себе Вохрякова, — Скажи-ка, дабтар,[34] твой господин знает о просьбе вот этого человека?

Палец с длинным ногтем ткнул воздух по направлению к Аршинову.

— Не могу знать, — пожал тот плечами. — Официальное письмо за подписью его сиятельства было вручено только мне.

— А как же ты оказался вместе с ними?

— Оказия, ваше величество, то есть лев из колена Иудова, Менелик Второй, Богом поставленный царь царей Эфиопии, — скороговоркой пробормотал Вохряков, чуть не падая на колени. — Они шли в вашу сторону, вот я и напросился.

— Подлец! — выругался Головнин, а Нестеров так заскрипел зубами, что мне страшно стало.

— Ну как, слышали? — издевательски рассмеялся Менелик. — Вот все и выяснилось. Никакие вы не представители великой и могущественной страны, с которой у меня нет даже дипломатических отношений. С Францией есть, с Италией — давно, они мне два порта построили. Вот эти господа, — он махнул рукой в сторону итальянцев. — А с вашими посланниками я только соберусь разговаривать. Если захочу. Если вот он мне понравится.

Вохряков задрожал еще сильнее.

— А подумали ли вы, уважаемый лев из колена Иудова, о том, что это российские представители еще очень хорошо взвесят, стоит ли им общаться с некоронованным властителем? Что тогда? А вот мы бы и сыграли вам хорошую службу. Так сказать, поспешествовали, — пошла я ва-банк, ведь терять было уже нечего.

— Женщина?! Вмешиваться в разговор негуса?! Перебивать? Стража! Арестовать немедленно! — последние слова он произнес на амхарском, поэтому наши мужчины отреагировали на мгновение позже, чем того следовало.

Началось побоище. Все наши люди были безоружными: Аршинов знал, что при входе в шатер негуса нас будут обыскивать и отберут оружие. И никто не поручится, что его вернут — винтовки и револьверы в Абиссинии довольно редки и пользуются большим спросом. Так что надо было идти на риск, ничего не поделаешь.

А вот у нападавших на нас слуг негуса были и сабли, и щиты. И хотя они орудовали ими плашмя, как жандармы, хорошего было мало. Рослые Автоном и Головнин сумели разбросать нескольких щуплых стражников, пока дюжина рослых охранников их не скрутили. Коренастый Аршинов хватал по паре нападавших и бил их головами друг о друга. Нестеров снял и спрятал очки.

А вот Сапаров и братья-казаки сумели вырваться и напролом, через толпу придворных, бросились к выходу, сметая все на своем пути. Стенки шатра так угрожающе колыхались, а бамбуковые опоры так ходили ходуном, что я испугалась: а что если вдруг они обломятся, и вся огромная масса тяжелой ткани рухнет нам на голову?

Меня довольно аккуратно держали за локти два итальянца. Я попыталась было вырваться, но один из них сухо приказал:

— Не двигайтесь, мадам.

А когда уводили Аршинова, он крикнул мне:

— Полина, скажи ему о рубинах! Это наш последний шанс!

Негус что-то приказал, меня взяли за локти абиссинцы, вывели из шатра и повели по двору. Люди испуганно ахали и отворачивались, женщины прикрывали лица краем белой накидки.

Меня привели в низкую мазанку, покрытую соломенной конической крышей. Стражники жестами приказали мне сесть на деревянный топчан, покрытый ковром, и вышли. Я осталась одна в маленькой комнатке.

Подбежав к узкому маленькому окну, в котором не было никакого стекла, я увидела, что стражники не ушли, а остались стоять возле двери — охранять, чтобы я не убежала. А еще очень хотелось есть и справить естественные надобности.

Я присела на краешек кровати и задумалась. Ну почему во всех книгах, которые я читала, никогда не описывалось, как герои справляют нужду? Ведь нормальному человеку это нужно несколько раз в день. Возьмем, например, графа Монте-Кристо. Сидел страдалец много лет. Ему тюремщик приносил еду. А вот про горшок ничего написано не было. А так как весь свой опыт я черпала из книг, а там об этом ни слова, то я сидела, терпела и не знала, как мне быть.

Дверь открылась, и в комнату вошла молодая эфиопка. Одета она была в длинную рубашку и накидку, на шейной повязке с амулетами нашиты колокольчики, которые нежно позвякивали в такт ее шагам. В уши вдеты крупные золотые серьги, на лбу татуировка крестиком.

Она несла в руках поднос, на котором лежала инджера, какие-то овощи и плошка с водой. Я хотела ей сказать, но тут опять встала неразрешимая проблема. Во всех книгах герои, куда бы они не попадали, не испытывали языкового барьера, а если это была Африка или Полинезия, то аборигены, все, как один, показывали чудеса понятливости и интуиции — схватывали все на лету.

Но эта эфиопка оказалась не столь понятливой. Я ей уже и «пи-пи» говорила, и воду лила, сдерживаясь изо всех сил — она стояла и покачивала недоуменно головой. Наконец, я задрала юбку и присела. Она охнула и выбежала из комнаты, но через мгновение вернулась с какой-то глиняной посудиной.