Дело о рубинах царицы Савской - [18]

Мы поднимались все выше и выше по высокогорной провинции Шоа. Наконец, на горизонте показались первые мазанки Аддис-Абебы.

— Будем искать ночлег, — распорядился Аршинов.

— Тут нет гостиниц? — брезгливо повел носом Вохряков. — Сколько можно ночевать в курятниках?

— Сколько потребуется, милейший Порфирий Григорьевич, — ответил Головнин. — Мы же просителями сюда пришли. И держаться нам надо скромно и незаметно, пока не сделаем рекогносцировку на местности. Агриппина, когда найдем пристанище, займись, голубушка, обедом, есть охота!

Место для ночлега мы нашли не в курятнике, а в пещере в небольшой расщелине справа от дороги на Аддис-Абебу. Казаки и Сапаров распрягли лошадей, расстелили кошмы на сухом земляном полу. Нестеров достал купленные на рынке в Дебре-Берхане дрова — здесь они большая редкость. Агриппина принялась за кашу, а Аршинов сказал:

— Вы тут устраивайтесь, а нам с Али надо в город, разведать обстановку.

Они вернулись через три часа. У Аршинова лицо и кисти рук были вымазаны ваксой. Он привез с собой восемь бурнусов и странных мохнатых шапок, украшенных по краю витой вышивкой.

— Что это? — спросила я.

— Национальные одежды дервишей, врагов Менелика Второго.

— Вы что-то замыслили, Николай Иванович?

— Да, Полина. Одну небольшую операцию. Господа! Подойдите все сюда! Григорий, Прохор, Георгий, вы тоже!

Мы все подошли и сели на кошму в центре пещеры. Агриппина принесла две миски перловой каши, но Аршинов сделал нетерпеливый жест рукой, и она отошла.

— Диспозиция следующая. Сегодня на закате состоится казнь Малькамо, младшего сына Иоанна Шестого, и двух его товарищей, которые подняли бунт против Менелика Второго с целью захвата власти. Малькамо надо освободить. И мы это сделаем.

— Как? — вскричал Порфирий Григорьевич. — Это бунт! Сопротивление властям! Я, как уполномоченный правительством его Императорского Величества, категорически против этой затеи, а так же своего в ней участия!

— Ну что ж, вольному воля. Поедем без вас. Кто еще не согласен?

— Хотелось бы узнать, зачем нам это делать? — Нестеров снял очки в круглой железной оправе и принялся их протирать. — Не вмешиваемся ли мы в частное, внутреннее дело суверенного государства?

— Нет! — отрубил Аршинов. — Менелик узурпировал власть, ведь когда Иоанна смертельно ранили в сражении при Метемне, власть должна была перейти к его старшему сыну, Расу-Ареа Салазье. Но он был тоже убит в этом же сражении. Перед смертью Иоанн успел назначить своим преемником своего племянника Мангашиа до тех пор, пока из Франции не вернется младший сын Малькамо. И пока осуществлялась передача власти, решали, какими правами будет наделен временный властитель Мангашиа, Менелик просто взял и объявил себя негусом. Смелость города берет! Уставшие от смуты и безвластия абиссинцы охотно пошли ему навстречу, потому что на его стороне была сила и самоназвание — его зовут так же, как и соломонова сына, которого народ чтит.

— А для чего нам нужно спасение царского сына? — спросил Головнин.

— Для выживания колонии!

— Не понимаю, поясните ваши слова, г-н Аршинов.

Аршинов начал ab ovo.[28] Он рассказал о царице Савской и Соломоне, о рождении Менелика Первого, о краже ковчега и рубинов. Потом объяснил, что при Иоанне рубины пропали, и тот очень волновался — ему нужно было, чтобы его сын короновался законно, как все цари династии Соломонидов. Но внезапная смерть оборвала его планы. Малькамо в это время находился в закрытой школе во Франции, и когда вернулся в Абиссинию, делать было нечего: власть захватил Менелик с помощью своих воинов.

Мы слушали как зачарованные — Николай Иванович обладал несомненным даром рассказчика. А он воодушевлялся все более:

— Многие верные покойному негусу соратники не захотели смириться с властью узурпатора. Потому что они считали: только потомок Соломона и царицы Савской, которую сами абиссинцы называли Шва, Македа, Азэб, может стать царем царей, избранником Бога, а именно Негусом негестом.

Менелик Второй, а на самом деле Сахлэ-Марьям, правитель области Шоа, мечтал о власти давно. Как губернатор, он не получал жалованья и военной помощи от императора, а содержал собственную армию, что, как вы понимаете, было слишком накладно: жалование, фураж, обмундирование. Кроме того, Сахлэ-Марьям казнил и миловал в своей провинции, и ежегодно отправлял к царскму двору часть собранных налогов.

Но ему мало было губернаторской должности. Он хотел стать царем. Он очень умный, образованный и хитрый человек. Языки знает.

И это ему удалось. Для того, чтобы убрать из памяти подданных, что он ненастоящий царь, Сахлэ-Марьям подписал контракт с итальянцами на поставку в Шоа двух тысяч винтовок «Ремингтон». Этими винтовками он вооружил своих амхарских и тиграйских воинов и захватил власть.

Итальянцы почувствовали себя при нем привольно, так как именно они помогли ему прийти к власти. Поэтому так нагло и вели себя с нами моряки с канонерки.

Менелик колеблется. Ему нужны макаронники, и поэтому он против России. Вот почему нам и нужен сын законного негуса Иоанна. Спасая Малькамо, мы спасаем российскую колонию, и помогаем нашей родине.