Дело о призрачном воре - [42]

– И над чем же? – Тео обошла комнату, миновав длинные столы, заставленные пузатыми стеклянными колбами, и остановилась перед одной из досок. – Понятия не имею, что здесь написано.

Харольд подошёл к ней.

– Здесь идёт речь о свете. – Он указал на строчки цифр, букв и стрелок, взял с ближайшего стола одну из открытых книг и показал её Тео, будто это всё объясняло. – Преломление света, световой спектр – вот это всё.

– Вот это всё, – негромко повторил Себастиан, насмешливо глянув на Люциуса.

– А здесь, – Харольд указал на другую доску, исписанную похожими значками, – что-то из области химии. Я в этом не очень хорошо разбираюсь, но похоже на начало рецепта, формулу или что-то в этом роде.

– Формулу невидимости? – Себастиан с любопытством подошёл ближе. – Вот это была бы находка!

«Интересно, что сказал бы на это мистер Холмс?» – подумал Люциус и тут же отругал себя за эти мысли.

Харольд пожал плечами:

– Возможно. – В его голосе сквозило разочарование. – Но я этого не знаю.

Люциус внимательнее присмотрелся к стеллажам и витринам у стен лаборатории. Там стояли сосуды разных размеров и с разным содержимым: банки с жидкостями, деревянные коробочки с предметными стёклами для микроскопа, картотечные ящики, потрёпанные тетради и записные книжки.

– Может, там что-нибудь написано, – указал он на один из блокнотов.

Подоспевший Харольд взял его и открыл. Глаза его округлились.

– Вы только послушайте! – И он зачитал вслух последнюю страницу. – «5 мая 1895 г. Вот-вот случится прорыв – я не испытываю в этом никаких сомнений. Более того, я чувствую это каждой клеткой своего тела. Недавние эксперименты прошли исключительно удачно. Эдвардс, мой недалёкий адъюнкт, продолжает сомневаться, но…»

– Мой кто? – перебил Люциус.

– Адъюнкт, – сказала Тео. – То есть помощник. Судя по всему, даже после увольнения доктор Гриффин оставил при себе ассистента. Эта запись была сделана всего неделю назад. Очевидно, Гриффин не слишком высокого мнения о своём адъюнкте.

– «…но какое мне дело до мнения такого глупого парня? – кивнув, продолжал читать Харольд. – Нет, мой труд – единственное подтверждение, которое мне нужно. Результаты показали, что я на правильном пути. Наконец-то! Наконец-то мне это удастся».

– Формула невидимости, – пробормотал Себастиан. Он заворожённо слушал, округлив глаза. – Ведь речь о ней, да? Доктор Гриффин в самом деле её нашёл.

Харольд читал дальше:

– «Завтра ночью я испытаю своё изобретение на себе, потому что больше никому не могу доверять. Страшно подумать, что произойдёт, если эта научная сенсация угодит в руки такого бестолкового типа, как Эдвардс! Нет, я сам испробую сыворотку. Ведь я так долго и упорно работал над ней. Коллеги годами надо мной насмехались, считая, что я не в своём уме. Но завтра ночью, когда сыворотка наконец-то будет готова, я получу заслуженную награду. На этот раз всё получится, клянусь Господом! Должно получиться». – Мальчик поднял глаза. – Это всё. Так заканчивается последняя запись.

Пока Харольд листал записную книжку, Люциус посмотрел на Тео и Себастиана.

– Как думаете, у него получилось? – спросил он. – Может, потому мы его и не видим? Потому что он здесь, но воспользовался своим изобретением?

Тео подошла к одному из лабораторных столов и задумчиво уставилась на пузатую банку с белой кремообразной субстанцией:

– Если так, это может быть оно.

– Или это обычная мазь. – Себастиан склонился над банкой и понюхал. – Ничем не пахнет. – Он сунул руку в банку.

– Осторожно! – предостерёг его Харольд. – Тео права: это может оказаться изобретением Гриффина. Если это так, твоя рука может стать невидимой. Понятия не имею, как это потом исправить.

Себастиан уверенно улыбнулся:

– Ты найдёшь способ, Харольд. Уж ты-то непременно что-нибудь придумаешь. – Он хотел было зачерпнуть пальцами кремообразную массу, как вдруг по всему дому разнёсся звук удара.

Четверо друзей замерли.

– Что, чёрт побери… – пробормотал Харольд.

Удар повторился – громкий и сильный. Потом в третий раз. Будто мертвец колотил изнутри по каменным воротам склепа.

– Звук доносится из коридора, – определил Люциус, отогнав страшную картинку, возникшую в его воображении. Он поспешно вернулся в узкий коридор второго этажа. В самом деле: перед закрытой деревянной дверью чердака в сумраке кружилось теперь гораздо больше пылинок, чем до этого. И их ещё прибавилось, когда удар раздался в четвёртый раз и деревянная дверь затряслась.

– Там кто-то есть! – высказал Себастиан догадку Люциуса. Дверь была заперта снаружи. – И он хочет выйти.

Люциус осторожно подошёл к двери. Неужели там, внутри, в самом деле мертвец?

– Кто здесь?

Из-за двери донеслось глухое бормотание, но он не понял ни слова. Собрав всё своё мужество, он отодвинул засов. Дверь распахнулась – и на пороге появился вполне живой незнакомец!

Ростом он был примерно с доктора Ватсона, но значительно моложе и худее. Каштановые волосы взъерошены, на волевом подбородке – трёхдневная щетина. Он был в грязной белой рубашке, порванной в нескольких местах, и таких же перепачканных тёмных брюках. Под глазами у него залегли тёмные круги; судя по запаху, он давно не мылся. На лбу красовалась шишка – видимо, его сильно ударили пару дней назад.