Дело о призрачном воре - [37]

Берлингтон-хаус оказался внушительным строением, напоминающим дворец, – с бесчисленными высокими окнами и зубцами, украшающими плоскую крышу. За высокой аркой находился просторный квадратный внутренний двор, окружённый четырьмя корпусами здания. Посреди двора возвышалась бронзовая скульптура. Она изображала получеловека-полуавтомат, воздевшего руку и взгляд к небу, будто он пытался дотянуться до звёзд. «Без границ», – было выгравировано на пьедестале.

– Это девиз Общества? – обратился Себастиан к Джеймсу, которого, очевидно, считал теперь авторитетом во всех научных вопросах.

– О нет, всего лишь название скульптуры. Тем самым скульптор хотел выразить, что стремление к знанию безгранично. По-моему, очень вдохновляюще. – Механический человек мечтательно склонил голову набок, рассматривая скульптуру.

«Автомат говорит про вдохновение?» – удивился Люциус.

– Временами сходство Джеймса с человеком меня пугает, – шепнул он Себастиану.

Тот кивнул.

– И не говори, – усмехнулся он.

– Без границ!.. – фыркнул Харольд. – Эти зануды даже полёт на Луну представить боятся.

– Кстати, настоящий девиз Общества – «Nullius in verba», – сообщил Джеймс. – В переводе с латыни – «Ничьими словами».

– Это ещё что за девиз? – удивился Люциус.

– Он означает, что в качестве доказательств Общество принимает только данные научных экспериментов, а не слова каких-нибудь экспертов.

Лициус кивнул: «Мистеру Холмсу этот принцип наверняка бы понравился».

Харольд нахмурился:

– Я думал, наука всегда основывается на проверенных фактах.

– В наше время это, может, и так, – согласился Джеймс, явно польщённый внезапным интересом к его обширным познаниям. – Но двести лет назад, когда Лондонское королевское общество только-только было основано, многие его члены, боюсь, были умными лишь на словах.

Их разговор прервал мужчина, вышедший из боковой двери.

– Эй, вы! – сердито крикнул он. – Вон отсюда! Детям здесь делать нечего. – Чтобы придать больший вес своим словам, он замахал руками, торопливо хромая к ребятам. Каждый его шаг сопровождался скрипом. Присмотревшись внимательнее, Люциус заметил металлическую ногу, торчащую из штанины. Очевидно, мужчина носил протез.

– Вечно одно и то же, – проворчал Себастиан. – Здесь только для взрослых, там только для взрослых… А нам куда, по их мнению, деваться?

– В «Вороново гнездо», – усмехнулся Люциус. – Пить чай и читать умные книжки, не издавая ни звука. Пусть даже не мечтают. – Он выступил вперёд и хотел было выдать очередную отговорку, но Харольд его остановил:

– Предоставь это мне. Добрый день, мистер Клэморинг, – поздоровался он. – Как ваша железная нога? Я слышал, она снова скрипит.

Тот удивлённо опустил руки.

– О, мистер Кейвор. Простите. Я вас не узнал, – произнёс он куда миролюбивее.

– Ничего, мистер Клэморинг. – Харольд великодушно махнул рукой. – Мы с друзьями как раз идём к моему отцу. Хотите, передам ему привет и попрошу посмотреть ваш сустав?

Мужчина непроизвольно потёр левое колено:

– Это, э-э-э… было бы очень мило с вашей стороны, мистер Кейвор. Всё из-за погоды. Наверное, пневматический сустав просто надо как следует смазать, но из-за этой работы ничего не успеваю. Попробуйте-ка держать под контролем полный дом чокнутых… э-э-э… эксцентричных учёных. Профессор Эббертон буквально сегодня утром повторил свой злополучный эксперимент с пушкой в недавно отремонтированном южном крыле. Теперь мне снова придётся звать каменщика, чтобы починил стену. – Он театрально вздохнул.

Себастиан вскинул брови.

– Эксперимент с пушкой? – с любопытством переспросил он.

– Ах, Эббертон выдвинул теорию, что для ускорения ядра можно вместо пороха использовать магниты. – Клэморинг покачал головой и закатил глаза. – Что сказать: к сожалению, он оказался прав. Дети, дети, я столько всего мог бы рассказать! Чего только ни насмотришься, работая завхозом в обществе разгильдяев.

– Мы бы с удовольствием с вами поболтали, – сказал Харольд, – но мой отец нас уже заждался. Хорошего дня, мистер Клэморинг.

– Хорошего дня, мистер Кейвор. И не забудьте, пожалуйста, поговорить с профессором. Насчёт моей ноги, я имею в виду.

– Поговорю, не волнуйтесь.

Друзья поспешили к восточному крылу Берлингтон-хауса, пока завхоз с ворчанием поглаживал пьедестал, будто смахивая воображаемую пыль.

– Он у тебя как шёлковый! – удивился Люциус.

Харольд усмехнулся:

– Мистер Клэморинг громко лает, но не кусает – по крайней мере, меня, потому что зависит от моего отца. Он здесь единственный, кто умеет чинить искусственные протезы. Всё благодаря его опыту в области автоматостроения.

– Не думал, что твой отец так тесно общается с учёными, – сказал Себастиан. – Изобретателю автоматов выгоднее быть вольным предпринимателем, чем учёным.

– Он занимается и тем, и другим, – ответил Харольд. – Хотя нет, не совсем. У нас нет фабрики по массовому производству тупых жестяных человечков. Мой отец всегда был скорее исследователем и художником. Он делает только лучшие автоматы для избранных клиентов. В свободное от производства автоматов время он преподаёт в Лондонском университете или экспериментирует в лаборатории Лондонского королевского общества, в котором состоит уже пять лет. Всё взаимосвязано. – Мальчик гордо улыбнулся. – Когда вырасту, хочу быть как отец.