Дело о подсвечниках Расты - [109]

– В каком смысле обманул?

– В том смысле, что она не твоя дочь. Это для эльфов характерно, когда иммунитет так пляшет в зависимости от внешних факторов.

– Да не было у меня ничего и никогда с ее матерью, – сказал Квентин. – Мы просто друзья. Были. И есть. Я надеюсь, во всяком случае. Но, в принципе, я не исключаю, что отец Луизы – какой-нибудь остроухий.

– Людовик меня переубедил, – сказала Бланка. – Сказал, что не видит никаких признаков эльфийской иммунной системы, просто что-то блокировало природный иммунитет девочки, а теперь больше не блокирует.

– В смысле, это вы его в норму привели? – спросил Квентин.

– Похоже на то, – сказала Бланка. – Доктор Кюри вчера провела комплексную терапию. Случай был тяжелый, она и антибиотические препараты применила, и антивирусные, и противоангинное заклинание специально для нее сплела. Что-то из этого, видимо, устранило блок. Теперь она быстро идет на поправку, как и положено оборотню ее возраста. К вечеру можно будет и выписать, но мы бы предпочли оставить ее тут еще на пару дней. Хотим понаблюдать. Сможешь ее мать уговорить?

– А чего ее уговаривать? – не понял Квентин. – Вы же решаете, когда выписывать, нет?

– Как бы тебе объяснить, – сказала Бланка. – Так-то оно так. Но мы как бы не привыкли к тому, что к больным в палату его родственники подселяются.

– Кто подселился? Куда? – удивился Квентин.

– Сейчас расскажу, – сказала Бланка. – Ты вчера уехал, зато через четверть часа приехал сэр Крис эр Нурани. Знаешь такого?

– Знаком, – кивнул Квентин.

– Он пошел к главврачу и попросил разрешить Бастиане остаться с дочерью на ночь. Не знаю, чем он его очаровал, но тот разрешил. И она теперь лежит на ее кровати и косо смотрит на каждого, кто к ее дочери подходит. Я утром анализ крови брала, она за мной так пристально наблюдала, что я себя студенткой почувствовала. Но я-то ко всему привычная, а девочки пугаются. Вдруг укусит?

– Я бы с радостью сказал, что Бастиана не кусается, – задумчиво проговорил Квентин, – но, положа руку на сердце, я в этом не уверен. Ладно, я поговорю с ней. Лучше скажи, Бланка, у вас есть какие-нибудь предположения о том, что произошло с иммунитетом Луизы?

– Есть, – ответила Бланка. – Мы склоняемся к мысли, что она подцепила какой-то особый неизвестный науке вирус.

– Погоди-ка, – замотал головой Квентин. – Но ведь тогда вряд ли бы она стала единственно жертвой этого вируса. Она ведь не в пустыне живет, а среди людей.

– Возможно, этот вирус опасен только для оборотней.

– Она живет в Лунном храме, там оборотней – десятка три, никак не меньше. Ее мать – оборотень. Почему иммунитет пропал только у нее?

– Вот уж не знаю, – сказала Бланка. – Может быть, она унаследовала восприимчивость к вирусу по отцовской линии; может быть, на самом деле она не одна, просто о других случаях мы еще не знаем. Вполне может оказаться, что ему требуется долгий инкубационный период, и очень скоро в Лунном храме придется объявлять карантин. Ведь и у Луизы обострение только вчера случилось. Или, может быть, нет никакого вируса, а причина в чем-то другом. Может, ее проклял кто-то, чем тебе не версия?

– Ха. Единственный человек, который способен на подобный фокус, насколько я знаю, работает у меня в отделе и он бы никогда не стал проклинать маленькую девочку. Зачем бы ему это?

– Ты про Эрика? – спросила Бланка. – Ну, он все-таки не единственный порченый маг в мире. Да и, кроме того, проклятья не только люди умеет накладывать. Взять нас, вампиров. То, что мы боимся серебра, не можем есть человеческой еды и спим на рассвете и закате – это ли не проклятье?

Квентин сочувственно покивал.

– Зато вы не стареете и вас очень трудно убить, – сказал он. – По-моему, не такая уж и большая плата за невозможность встретить зорьку и закусить первую положительную плавленым сырком.

Бланка вмиг стала серьезной.

– А еще голод, – сказала она. – Вечная жажда крови, которая всегда с тобой.

Она заглянула в глаза Квентину и тот отшатнулся, хотя был человеком далеко не трусливым, а Бланку знал с рождения – столько было в этом взгляде дикой, неутолимой жажды крови. Это продолжалось лишь мгновение, затем Бланка опустила глаза и виновато улыбнулась.

– Извини, – сказала она.

– Это ты меня извини, – ответил Квентин. – Я тебя спровоцировал. Я не должен был...

– Да ладно, – сказала Бланка. – Мне просто надо лучше держать себя в руках. Кстати говоря, ты не прав. До обращения я очень любила сыр. И теперь люблю. Только весь сыр теперь – как картон. Обидно. Тем же оборотням проще – подумаешь, немного шерстлявые и на серебро аллергия. Которая, кстати, не у всех есть. В отличие от нас.

– У Илиса ее нет, – кивнул Квентин. – Он даже может...

Он не договорил, вдруг уставившись в стену.

– Ну конечно, – пробормотал он. – Какой же я болван!

– Ты о чем? – спросила Бланка подозрительно.

– Да так, – ответил Квентин. – Мысль одна появилась. Ну да... все сходится. Так ты говоришь, я могу ее навестить?

– Луизу? Конечно, – сказала Бланка. – Зайдешь, расскажешь, удалось ли договориться? Я буду у себя в кабинете.

– О чем договориться? – не сразу сообразил Квентин. – А, да. Конечно.