Дело о племяннице лунатика - [61]

– Да, сказала… кажется, сказала.

– А сейчас вы только допускаете, что этот нож похож на тот, который вы убрали в ящик утром тринадцатого. Чем объясняется расхождение в ваших показаниях?

– Только тем, что, когда стала обдумывать случившееся, мне пришло в голову, что многие ножи похожи и выглядят одинаково.

– И насколько вы можете определить, этот нож, представленный как доказательство номер два, тот же самый, который вы нашли под подушкой обвиняемого утром тринадцатого и убрали в ящик буфета, это верно, мисс Хаммер?

– Они похожи.

– Можете приступить к перекрестному допросу, – торжествующе заявил Мейсону Гамильтон Бергер.

Мейсон начал с успокаивающих вопросов:

– Как так получилось, что вы обнаружили этот разделочный нож под подушкой дяди утром тринадцатого, мисс Хаммер?

– Я… я… беспокоилась за него.

– Говоря другими словами, у вас была причина подозревать, что он ночью разгуливал во сне, ведь верно?

– Да, верно.

– И ваше беспокойство по поводу его лунатизма следует приписать тому обстоятельству, что приближался период полнолуния?

– Да, – тихо ответила она.

– Как вы узнали, что лунатики проявляют наибольшую активность, когда светит полная луна?

– Я читала об этом.

– В книге?

– Да.

– Книга была по медицине?

– Да.

– Где вы достали эту книгу?

– Выписала.

– Вы штудировали эту книгу до того, как заперли ящик буфета?

– Да, сэр.

– И как долго вы занимались изучением этой книги?

– Возможно, недель шесть или два месяца.

– Теперь обращаю ваше внимание на нож, представленный защитой как экспонат «А». Спрашиваю вас: видели ли вы этот нож когда-либо прежде?

– Да, сэр, видела.

– Вы положили этот нож в ящик буфета уже после убийства в соответствии с полученными от меня указаниями, не так ли?

Гамильтон Бергер сорвался с места, готовый протестовать, но вместо этого медленно опустился на свой стул.

– Да, сэр.

– Я сказал вам, как вспоминаю, – спросил Мейсон, улыбаясь окружному прокурору, – что хочу, чтобы этот нож подсунули в ящик буфета и чтобы его на следующий день обнаружил сержант Голкомб, и объяснил это тем, что хочу внести сумятицу в определение орудия убийства и усложнить максимально окружному прокурору задачу идентификации ножа как того самого, который находился в ящике буфета, ведь так я вам наказывал и объяснял?

Окружной прокурор захлопал глазами, не веря своим ушам. Судья Маркхэм подался вперед, собираясь что-то сказать, но сдержался и уставился на Мейсона широко раскрытыми от изумления глазами.

Блэйн вскочил с места:

– Ваша честь, думаю, защитника следует предостеречь, что в случае утвердительного ответа на этот вопрос прокуратура не сможет проигнорировать этот факт и предпримет шаги, чтобы проследить за тем, чтобы столь непрофессиональное поведение не осталось…

Окружной прокурор, не дав закончить своему помощнику, потянул его за пиджак и заставил сесть на место.

– Отвечайте на вопрос, Эдна, – потребовал Мейсон, оставив без внимания угрозу Блэйна.

– Да, сэр, все так и было.

– И нож, который я вручил вам, – тот самый, который представлен как доказательство защиты под названием экспонат «А»?

– Да, сэр, думаю, что тот самый.

Голос Эдны Хаммер звучал тихо и смущенно. В ее глазах читалась полная растерянность.

– И вы заперли нож, известный вам теперь как экспонат «А», в ящик буфета?

– Да.

– Но его там не оказалось, когда вы открыли ящик на следующее утро?

– Нет, сэр, не оказалось.

Мейсон спросил добродушно, как бы беседуя с ней:

– Таким образом вы узнали о том, что разгуливаете во сне по ночам вот уже недель шесть, а то и два месяца, Эдна?

За столом окружного прокурора возбужденно шептались, наспех устроив совещание. Вопрос Мейсона ускользнул от их ушей. Эдна Хаммер, чья мысль все еще находилась в оцепенелом состоянии, после дерзкого заявления Мейсона, где он так бесцеремонно раскрыл их заговор, оказалась застигнутой врасплох.

– Да, сэр, – подтвердила она машинально.

Только судья Маркхэм оказался тем, кто в полной мере уяснил всю важность заданного вопроса и полученного ответа. Он подался вперед, чтобы пристально взглянуть на свидетельницу, и спросил:

– Так каков был ваш ответ?

– Да, сэр, – сказала она и, затем внезапно спохватившись, залепетала: – О, я имела в виду не это… Я не…

– А что вы имели в виду, Эдна? – уточнил Мейсон.

– Что это? Что такое? – завопил Гамильтон Бергер, вскакивая с места. – Возражаю. Вопрос не соответствует процедуре перекрестного допроса!

– Вопрос, касающийся ее лунатизма, уже задан, и на него получен ответ, – заявил Мейсон. – Сейчас я предоставил ей возможность объяснить, что она имела в виду, отвечая на мой вопрос.

– А я возражаю.

– Очень хорошо, ваша честь, я снимаю последний вопрос. Достаточно и того, что она ответила на мой первый, – ответил Мейсон.

Бергер с негодующим видом медленно опустился на стул. Мейсон спросил все тем же задушевным тоном:

– Вошло ли у вас в привычку время от времени использовать эту нишу под крышкой кофейного столика как тайник, где вы прятали некоторые вещи, Эдна?

– Да, сэр, вошло в привычку.

– Поэтому когда вы заперли ящик буфета вечером тринадцатого и отправились спать с засевшей в голове мыслью, что ваш дядя, возможно, достает этот нож, когда разгуливает во сне, то когда и сами подверглись воздействию лунатизма, подсознательно не веря, что замок на ящике – надежная гарантия того, что нож не попадет в руки дяди, то взяли нож из ящика и спрятали его в нише под крышкой кофейного столика, причем ровно в пятнадцать минут первого ночи, не так ли?