— Могу я… Могу я это выпить?
— Конечно, — ответил Мейсон. — Пейте смело. Это пойдет вам на пользу. Только не переусердствуйте.
Она осушила сразу добрую половину бокала и стояла, по-прежнему не сводя с него широко открытых испуганных глаз.
— Сегодня и в самом деле довольно холодно для этого времени года, — заговорил Мейсон. — Я заметил, что, когда дни стоят теплые и сухие, с пустыни, как правило, дует ветер, и ночью воздух быстро остывает. Хотя ваша шуба должна была бы согреть вас.
— Я ужасно з-з-замерзла. Меня и сейчас бьет нервный оз-з-зноб.
— Виски поможет вам успокоиться и согреться, — равнодушно обронил Мейсон. — Как давно у вас этот револьвер?
— Два года.
— Есть разрешение на него?
— Да.
— Купили его здесь, в городе?
— Да.
— Вы знаете, что эксперты по баллистике могут сделать с пулей?
— Нет. А что?
— Каждая пуля после выстрела имеет царапины, нанесенные нарезкой ствола. Это позволяет безошибочно определить, из какого оружия она была выпущена. Повторяю, ошибка исключается.
— Вы пытаетесь объяснить мне все это, как… как мой адвокат, с тем чтобы предупредить меня о…
— Я не являюсь вашим адвокатом.
— Разве? Но я думала…
Он покачал головой:.
— В этом деле — нет.
— А почему нет?
— Я еще не знаю о нем достаточно, чтобы согласиться вас защищать. Я не продаю себя направо и налево. Мой мозг — это не товар вроде легковой машины, которую может купить всякий, у кого есть деньги. Человек может купить себе пуленепробиваемый автомобиль, чтобы с его помощью ограбить банк, но нельзя купить мои знания законов и использовать их для совершения преступления.
— Мистер Мейсон, вы, конечно, шутите? Вы же не можете серьезно думать, что это я убила его?
— Не знаю. Даже если вы и убили его, это могло быть убийство, которому есть оправдание. Мои слова означают только то, что я не собираюсь представлять ваши интересы, пока не ознакомлюсь со всеми фактами.
— Вы хотите сказать…
Мейсон нетерпеливо посмотрел на часы и бросил:
— Я хочу сказать, что полиция появится здесь с минуты на минуту. Если я буду вас представлять в суде, я должен знать об этом до их прихода. Если в вашем рассказе есть слабые места, небольшая репетиция не повредит. Начинайте.
— Я не хочу, чтобы вы представляли меня.
— Вы не хотите?
— Нет. Я хочу, чтобы вы представляли Карлотту, мою сестру.
— Какое она имеет ко всему этому отношение?
Милдред помолчала несколько секунд, потом быстро заговорила:
— Послушайте, мистер Мейсон, если вы будете адвокатом Карлотты и я вам все расскажу, они ведь не смогут заставить вас рассказать все и им тоже, верно?
— Все, что вы мне скажете, дальше меня не пойдет.
— Но будет ли это законно? Я вам кое-что сообщаю, а вы как представитель Карлы…
— Да черт с ней, с законностью, — не выдержал Мейсон. — Что вы стоите и пытаетесь увильнуть? Если хотите, чтобы я смог что-нибудь сделать, рассказывайте, что, черт возьми, произошло.
— Ну, все очень просто. Сегодня вечером я заехала к Карле и Бобу. Я поговорила с Бобом и сказала ему, что хотела бы получить утром сертификат, поскольку Пивис заходил и сообщил, что приобрел те пять процентов. Боб отнесся к моей просьбе вполне нормально, но у него оказалось столько всяких причин, почему он не может передать мне сертификат, что у меня возникло подозрение, и… знаете, я не уверена, но мне кажется, что Карла могла слышать наш разговор с лестничной площадки у двери ее спальни.
— Так. Давайте покороче.
— Ну, вы представляете, как могли разворачиваться события. Боб заложил сертификат. Но в любом случае он должен был забрать его на время, чтобы показать мне. Он, видимо, бросился к Линку.
— Почему вы так думаете?
— Я… этот револьвер.
— Что с ним?
— Видите ли, после того, что узнала от Эстер Дилмейер, я долго размышляла и решила еще раз поговорить с Бобом. Я подумала, что все будет значительно проще, если я приеду к вам с рассказом о том, как в действительности обстоят дела, так что…
— Бог с ними, с вашими мыслями. Что вы сделали?
— Я поехала к Бобу.
— Что он вам сказал?
— Ничего. Его не было дома.
— А где была Карла?
— Ее тоже не было.
— Может быть, они уехали вместе.
— Нет, нет. Вы не понимаете. Карла никуда не выходила из дому вот уже много, месяцев. Два месяца назад она вообще еще не вставала с постели. Теперь она потихоньку начинает ходить по дому и изредка выезжает на машине вместе с ним.
— Может быть, Боб и поехал ее покатать.
— Нет. Она уехала на своей машине.
— Вы полагаете, она решилась сама сесть за руль?
— Я в этом уверена. Кроме нее, на ней никто никогда не ездил.
— Итак, Боб куда-то поехал. Вы считаете, что он направился к Линку. Хорошо, куда, по-вашему, могла поехать его жена?
— Думаю, она поехала следом за ним.
— Вы полагаете, Боб убил Линка?
— Я думаю, Карла… Я не знаю, что там в действительности произошло.
— Хорошо, где вы взяли револьвер?
— Видите ли, когда я приехала к ним во второй раз и никого не нашла, я быстро осмотрела дом. Револьвер лежал на туалетном столике в комнате Карлы.
— Но вы ведь говорили, что это ваш револьвер.
— Он и в самом деле мой, просто два месяца назад я отдала его Карле. Она надолго оставалась в доме одна, и я решила, что она должна иметь что-то для защиты.
