Дело о немом партнере - [23]

— По делу Дилмейер у вас ничего нового нет, не так ли? — поинтересовался Мейсон.

— Нет. Тот случай пришлось оставить, чтобы заняться этим. Насколько я понял, с ней все будет в порядке. Так вы уверены, что абсолютно не подозревали, как пошатнулось здоровье Линка?

— И приехал сюда полюбоваться на труп? — с иронией спросил Мейсон. — Нет уж, спасибо. Я достаточно на них нагляделся.

Трэгг с минуту изучал лицо адвоката, потом почесал голову над левым ухом.

— Вы встречаетесь с клиентом, потом прямиком несетесь сюда. Нетрудно догадаться, что если Эстер Дилмейер была одним из ваших свидетелей, то Линк был другим, а в вашем деле, похоже, как раз открылся сезон охоты на свидетелей. У меня складывается такое мнение, что кому-то очень не хочется, чтобы вы выиграли это дело, Мейсон.

— Если выяснится, что это убийство хоть какой-то стороной связано с отравлением Дилмейер, вы дадите мне знать?

— Надеюсь, и вы дадите знать о том, что вам станет известно?

— Что ж, попробовать, по крайней мере, можно. До встречи.

— Встречи еще будут, — угрюмо заверил его Трэгг.

Мейсон позаботился о том, чтобы завести машину и отъехать как можно скорее. Когда она была за добрых полмили от горной виллы, он выжал педаль акселератора до отказа.

У ночного ресторанчика на бульваре он остановился, зашел внутрь и позвонил в Хастингс Мемориал Хоспитал, попросил к телефону доктора Уиллмонта. Ему пришлось ждать больше минуты, прежде чем на другом конце раздался знакомый рокочущий голос.

— Это Мейсон, доктор. Что вы обнаружили у Эстер Дилмейер?

— Она выкарабкается.

— Конфеты действительно были отравлены?

— Да. Каждая из них.

— Что за яд?

— Судя по состоянию больной, — ответил доктор Уиллмонт, — и по тем анализам, которые мы успели сделать, я бы сказал, что это один из барбитуратов, скорее всего веронал. У этого лекарства горьковатый привкус, который прекрасно маскируется вкусом горького шоколада. Это снотворное, но между медицинской и смертельной дозами расхождение весьма значительное. Обычно назначают от пяти до десяти гран на прием. Этого бывает достаточно, чтобы человек уснул. Зарегистрирован смертельный исход после принятия дозы в шестьдесят гран, но, с другой стороны, известен случай выздоровления после трехсот шестидесяти гран. После дозы в двести гран случаи выздоровления многочисленны. Мы пока не смогли провести точный анализ содержимого конфет, но, судя по вкусу и некоторым другим факторам, в каждую из них, в середину, введено от пяти до семи гран препарата. Очевидно, она ела конфеты не торопясь, так что между первыми десятью-двадцатью гранами и остальной частью принятой ею дозы был интервал. Поэтому препарат начал действовать, прежде чем она успела съесть достаточно конфет, чтобы получить смертельную дозу.

— Вы уверены, что именно в этом все дело? — спросил Мейсон.

— Вполне. Это подтверждает и осмотр конфет, и состояние самой пациентки. Лицо отечное, дыхание замедленно и затруднено. Рефлексы отсутствуют. Зрачки незначительно расширены. Температура выше нормы примерно на один градус с небольшим. Лично я склоняюсь к тому, что это веронал, и определил бы дозу в пять гран на конфету. Это означало бы, что она приняла гран пятьдесят. В таком случае я почти отвечаю за выздоровление.

— Прекрасно, продолжайте наблюдать за ней. Проследите, чтобы она получала самый лучший уход. Пусть в палате неотлучно находится дежурная сестра. Следите за ее диетой. Я должен, черт побери, быть уверен, что ей не подсунут еще какую-нибудь гадость.

— Обо всем этом уже позаботились, — сухо ответил доктор.

— Когда она придет в сознание?

— Видимо, не скоро. Мы прочистили ей желудок, сделали лумбарную пункцию и вывели часть жидкости из организма. Это значительно ускорит процесс восстановления, но в крови у нее еще достаточно снотворного, поэтому она проспит долго. Я считаю, что, разбудив ее раньше времени, мы только навредим ей.

— Дайте мне знать, когда она проснется, и, пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы с ней больше ничего не случилось.

— Вы полагаете, такая опасность существует? — спросил доктор Уиллмонт.

— Не знаю. Она собиралась прийти ко мне в контору и дать показания. Она свидетель. Я не представляю, что ей известно. Кто-то изрядно потрудился, чтобы я этого так и не узнал.

— Дайте ей еще сутки, и она будет в состоянии говорить, — пообещал доктор Уиллмонт.

— Может оказаться, что человек, пославший ей конфеты со снотворным, и не хотел убивать. Возможно, ему просто было нужно, чтобы она не могла ничего рассказать мне как раз в течение этих самых суток. Другими словами, через сутки может быть уже поздно, и эта информация окажется бесполезной.

— Хорошо, больше с ней ничего не случится, — заверил его доктор Уиллмонт. — Без моего разрешения к ней не допустят ни одного посетителя. Я привлек к уходу за ней трех сестер, они дежурят постоянно — и у всех трех рыжие волосы.

— О’кей, доктор. Оставлю это на ваше усмотрение.

Мейсон повесил трубку, сел в машину и отправился домой к Милдред Фолкнер на Уайтли-Пайн-Драйв.

Здесь он опять очутился на крутом склоне с видом на город. Нужный ему дом располагался ниже дороги. На улицу он выходил одним этажом, на задней стене этажей было три.