Дело о «карикатурах на пророка Мухаммеда» - [135]

Таким образом, 1968 год стал своеобразным водоразделом истории правозащитного движения в СССР. Он также имел решающее значение для Центральной Европы. "Пражская весна" 1968 года стала настолько серьезной угрозой владычеству Кремля, что войска стран Варшавского договора вошли в Чехословакию и вдребезги разбили мечту о социализме с человеческим лицом. 30 января 1968 года в Национальном театре Варшавы последний раз прошла драма "Дзяды", поставленная по романтической поэме польско-белорусского поэта Адама Мицкевича. Режим потребовал убрать ее из афиш, поскольку в ней шла речь о национально-освободительной борьбе польского народа против иностранного господства. И хотя действие пьесы происходит в XIX веке, все видели в ней комментарий к современной польской действительности. Население узнало о цензуре, и последнее представление превратилось в демонстрацию с участием студенчества. У многих студентов не было билета, но они пришли в театр, чтобы выразить свою поддержку.

Когда занавес опустился, взволнованная публика вышла на улицы, в морозную зимнюю ночь, и собралась у памятника Мицкевичу в центре польской столицы. Люди развернули плакаты с требованиями к режиму прекратить нарушать право на свободу слова. Многие студенты были арестованы, но на их место встали другие. За последующие недели в городе прошло много акций протеста в поддержку статьи 83 польской конституции, гарантировавшей гражданам свободу слова и собраний. В марте 1968 года начались столкновения демонстрантов с полицией. Сотни студентов и профессоров были арестованы или высланы из страны, затем последовала антисемитская кампания.

Среди задержанных оказался двадцатидвухлетний Адам Михник — один из лидеров польского протестного движения. Его приговорили к трем годам лишения свободы за участие в беспорядках. Через год Михник был освобожден, но ему было запрещено продолжать учебу в университете, где он изучал историю. Михник участвовал в подпольном антикоммунистическом движении вплоть до падения режима, после чего стал депутатом парламента и главным редактором крупнейшей польской газеты "Газета выборча".

"Для моего поколения путь к свободе начался в 1968 году. В то время как студенты Беркли и Парижа отрицали гражданскую демократию, мы, жители Праги и Варшавы, боролись за свободу, которую мог гарантировать только гражданский порядок, — сказал Михник в интервью газете "Курьер ЮНЕСКО" после падения Берлинской стены. — Серьезное различие между нами и революционными движениями заключалось в том, что мы, антикоммунистическая оппозиция, не имели никаких иллюзий вроде "утопии об идеальном обществе"… Западные интеллектуалы обычно связывали надежды с Вьетконгом, Фиделем Кастро, Мао Цзэдуном, Советским Союзом, сандинистами в Никарагуа, не могу объяснить почему. Наше движение, уже упомянутый Вацлав Гавел в Чехословакии, Андрей Сахаров в России и "Солидарность" Леха Валенсы не стремились к утопии. Мы жаждали возврата к норме".

Политические акции протеста, проходившие по обе стороны железного занавеса в 1968 году, разительно отличались друг от друга. Революционно настроенные студенты Запада проводили демонстрации ради достижения социалистической утопии посредством упразднения правового государства, за которое боролись диссиденты Востока, попадавшие в тюрьму как раз за выдвигаемые требования об установлении гражданского порядка. Такие критики системы, как Михник, Гавел и Сахаров, надеялись на открытое, пусть и несовершенное общество, в то время как западные демонстранты требовали совершенного общества, связывая свои ожидания, как отметил Михник, с каждым новым тоталитарным режимом, оставлявшим после себя кровавый след.

В 1970-х, когда я учился в гимназии, многие верили, что молодежные протесты в европейских и американских университетах знаменуют собой новое время и что социалистическая утопия не за горами. При этом интеллектуалы стран Восточного блока воспринимали свою протестную деятельность как начало конца реализованного социализма. Теперь мы знаем, что правда была на стороне диссидентов за железным занавесом. Оглядываясь на 1968 год, я с уверенностью могу сказать, что исторически настоящие победители — именно критики системы от Балтийского до Черного моря. Я рос в тени западноевропейского поколения 1968 года, которое долго определяло мой кругозор, ценности и мечты. Впоследствии в СССР я познакомился с другим поколением 1968 года, для которого борьба за свободу стала путеводной звездой, в том числе потому, что слова диссидентов не расходились с их поступками. Для них слово было неотделимо отдела, хотя им часто приходилось дорого платить за это.

У западноевропейского поколения 1968 года ситуация была обратной, а расстояние между словом и делом — неизмеримо огромным. Напоказ говорилось одно, чтобы продемонстрировать наличие "правильных взглядов", а на деле люди часто поступали совсем по-другому. Фактически они загребали жар чужими руками. В Восточной Европе поддержка правозащитного движения по определению не могла быть морально бесплатной. Все, кто к нему присоединялся, знали, что их участие может привести за решетку, навсегда испортить карьеру и разрушить семью.