Дело о четырёх стаканах - [3]

Шрифт
Интервал

Двухкомнатная квартира начиналась с прихожей, продолжалась спальней, направо уходили ванная, туалет и кухня, налево оставался зал. Между залом и кухней была широкая арка. Настолько широкая, что помещение было, по сути, общим. Со стороны кухни стоял старенький холодильник, а рядом, уже в зале, находился домашний бар. Два этих почтенных аппарата соединяли тоненькие трубки, обёрнутые серым мягким изоляционным материалом, и в баре температура всегда была такая же, как и в холодильнике.

Мужчина открыл герметично подогнанную дверцу и оглядел содержимое. Здесь было много «парочек». Две тёмно-зелёные бутылки хорошего бренди с самой окраины города. Кто бы мог подумать, что там найдется магазинчик с дорогим алкоголем и невнимательными продавщицами. Январское французское шампанское из универмага в соседнем районе. У них ежемесячно меняется персонал и поэтому там никогда не удивляются двойной ошибке на постоянном клиенте. Две мексиканские текилы с датой на упаковке текущего февраля. Два апрельских мартини в зелено-бело-красную полоску. Два майских шерри с надписью на этикетке Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария. Один отечественный коньяк из «Ванильного рая», во второй бутылке осталось совсем немного драгоценной жидкости. Ром, несколько бутылок джина, опять бренди, вино, привезенное из другого города. Джин хорошо идёт под футбол. В самом углу красовались две нетронутые округло-пузатые бутылки водки. И две сливовые наливки, одна из них открылась бы сегодня, если бы не неожиданный визит в магазин. Или вполне ожидаемый?

Посередине зала располагался диван с обивкой из тёмно-синего хлопка. Его единственной целью было удобство при просмотре телевизора. Справа от дивана, ближе к кухне, стояла серо-коричневая тумбочка. Мужчина поставил на неё запотевшую чёрную мисочку, открытое виски, блюдце с лимоном и маслинами. Достал из буфета щипчики для льда. Накидал ими в бокал десяток остроконечных звезд и долил из бутылки ирландского напитка. Несколько минут внимательно смотрел за творящимся в телевизоре безобразием. И только после того, как кусочки льда заметно подтаяли, сделал небольшой глоток. Затем ещё один и ещё один. Не торопясь, задумчиво, размышляя о прекрасном в этой жизни. Баскетбольный матч завершился победой хозяев. Начались конные соревнования, в которых он ничего не смыслил. Соседи снизу включили громкую музыку. Затем он вновь наполнил бокал. Но теперь каждый глоток чередовался маслинами и дольками лимона. Когда температура виски поднималась на несколько градусов, мужчина устраивал ледяной звездопад для янтарной жидкости.

Иногда он смотрел на тумбочку. На её коричневой полировке стояла фотография в обшарпанной рамке. Когда в бутылке осталось чуть меньше половины, мужчина взял фотографию в руки и поднёс ближе к глазам. С изображения улыбались двое светловолосых мальчишек. Они были одеты в одинаковые полосатые свитера и у них были одинаковые черты лица: подбородки, скулы, носы, лбы и глаза. Глаза мужчины, держащего в руках тонкостенный тюльпановидный бокал с тридцатью пятью граммами напитка цвета грецкого ореха и ароматом ирисок.

Глава 2. Четыре трупа

Сквозь солнечные лучи пронеслись громкие трели жаворонка. С каждой секундой птичья песня становилась всё назойливее и нуднее. Мужская рука поднялась над диваном, нащупала сотовый телефон и нажала «Ответить».

–Овсов! – трубка истошно заорала неприятным баритоном. – Тебя где носит?! Спишь что ли? Быстро собирайся, дело для тебя есть!

Голос оборвался, послышались гудки. Овсов тяжело вздохнул и начал вставать с дивана. Окончание вчерашнего вечера его сознание не запомнило. Он немного погремел бляшкой кожаного ремня и аккуратно сложил брюки на диван. Сонно переставляя ноги, Овсов расстегнул рубашку, снял её и открыл дверь в ванную комнату. Включил свет и бросил рубашку в тазик для стирки. Туда же отправились носки и трусы с маленькими пуговками.

На фоне голубого кафеля стояли длинная чугунная ванна с фиолетовой шторкой, стиральная машина, два тазика, один в другом, и, в углу, под большим зеркалом, располагалась белоснежная раковина. Над ванной были прикручены к стене несколько металлических полочек. Рядом с нераспечатанным шампунем лежали хозяйственное мыло, две мочалки, одна мягкая, другая жёсткая, камень для ухода за кожей пяток, принадлежности для бритья и маленькое зеркальце.

Овсов поднял голову, одна из четырёх лампочек перегорела и выделялась чернотой. Затем он собрался с духом и подошёл к умывальнику. Струя холодной воды ударила в его ладони. Овсов быстренько ополоснул лицо с вишнёвым мылом. Открыл новую зубную пасту. Запах мяты был настолько силён, что Овсов заглянул в тюбик. Не торчат ли там зелёные лепестки с ментолом? Тщательно вытерся бордовым полотенцем, затем понюхал его и тоже бросил в тазик.

На кухне он открыл холодильник, достал пакет вчерашнего молока. Наполнил стакан и поставил в микроволновую печь разогреваться.

Дверца холодильника была почти не видна из-за пестреющих магнитиков. Санаторий в Геленджике – свадебное путешествие. Ракушка из Адлера. Душные вечера и красивейшие закаты. Лучший август в жизни. Магнитик из Анапы, это сувенир от друга. Набор «съедобных» магнитиков: жгуче-красный перец, долька сахарного арбуза, пупырчатый огурчик, пузатая тыква, белоснежный зубчик чеснока, сочный мистер Помидор с широкой улыбкой, голубоватая бутылка минеральной воды. Два глиняных колокола из Тобольска. Короткая командировка обернулась захватывающей и запоминающейся на всю жизнь экскурсией по историческим местам этого города Менделеева и ссылки Николая II. Новогодняя снежинка с надписью «20** год». Розовая валентинка-наклейка. Морская звезда, черепаха-открывалка, кубинский флаг, желтый пляжный шлёпанец, миниатюрная карта Абхазии, фотография озера Рица.


Рекомендуем почитать
Смерть машиниста

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Хроника отложенного взрыва

Совершено преступление. Быть может, самое громкое в XX веке. О нем знает каждый. О нем помнит каждый. Цинизм, жестокость и коварство людей, его совершивших, потрясли всех. Но кто они — те, по чьей воле уходят из жизни молодые и талантливые? Те, благодаря кому томятся в застенках невиновные? Те, кто всегда остаются в тени…Идет война теней. И потому в сердцах интерполовцев рядом с гневом и ненавистью живут боль и сострадание.Они профессионалы. Они справедливы. Они наказывают и спасают. Но война теней продолжается. И нет ей конца…


Любвеобильный труп

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Бей ниже пояса, бей наповал

Два предприимчивых и храбрых друга живут случайными заработками. То в их руки попадает лучший экземпляр коллекции часов («Говорящие часы»), то на чужой жетон они выигрывают кучу денег («Честная игра»), а то вдруг становятся владельцами прав на песню и заодно свидетелями убийства ее автора («Бей ниже пояса, бей наповал»). А это делает их существование интересным, но порой небезопасным.


Говорящие часы

Два предприимчивых и храбрых друга живут случайными заработками. То в их руки попадает лучший экземпляр коллекции часов («Говорящие часы»), то на чужой жетон они выигрывают кучу денег («Честная игра»), а то вдруг становятся владельцами прав на песню и заодно свидетелями убийства ее автора («Бей ниже пояса, бей наповал»). А это делает их существование интересным, но порой небезопасным.


Гебдомерос

Джорджо де Кирико – основоположник метафизической школы живописи, вестником которой в России был Михаил Врубель. Его известное кредо «иллюзионировать душу», его влюбленность в странное, обращение к образам Библии – все это явилось своего рода предтечей Кирико.В литературе итальянский художник проявил себя как незаурядный последователь «отцов модернизма» Франца Кафки и Джеймса Джойса. Эта книга – автобиография, но автобиография, не имеющая общего с жизнеописанием и временной последовательностью. Чтобы окунуться в атмосферу повествования, читателю с самого начала необходимо ощутить себя странником и по доброй воле отправиться по лабиринтам памяти таинственного Гебдомероса.