Дело молодых - [51]
— Эй, ты не ушибся? Или не ушиблась, чёрт тебя разберёт? — ласково, уповая на интонацию, как ветеринар с коровой.
Абориген судорожно схватился за свою маску и начал её двигать туда-сюда.
— Ага, так ты нихрена не видишь в этой штуке, да? — догадался я. — Давай помогу снять…
Я аккуратно взялся за полумаску и мягко снял её вверх, освобождая эластичный ремешок, прижимавший её к лицу. При моём прикосновении абориген дёрнулся и застыл, а оставшись без маски, выпучил глаза, как в попу ужаленный. Хотя нет, скорее всё же «ужаленная» — когда лицо стало видно целиком, то черты обозначились женские. Широко раскрытые серые глаза стремительно наливались слезами и паникой, а потом девица зажмурилась, закрыла глаза руками и завизжала в таком ужасе, что мне стало неловко.
— На себя, блин, посмотри, дура! — сказал я ей в сердцах. — Нашла страшилу, тоже мне.
Я, конечно, не писаный красавчик, но до сих пор от меня бабы так не шарахались, честное слово. И что вот с ней делать? Реально же шок у девицы — верещит, с лица сбледнула, отползает на попе, не глядя. Никогда не умел справляться с женскими истериками. А уж когда она и по-русски не понимает… Не пощёчинами же её в чувство приводить. Неловко как-то незнакомую тётку вот так, по щщам. Да и рука у меня тяжёлая.
И тут в перспективе проезда нарисовалось первое встреченной мной в этом мире транспортное средство. Увы, кажется, в этом мире дизайнеров истребили как класс — оно представляло собой тот же серый заглаженный параллелепипед. Как уменьшенный дом, но на колёсиках. Я бы классифицировал его как минивэн, если бы не непрозрачные голубоватые блоки окон, из-за которых нельзя было понять, что там внутри. Может, это по местным меркам двухместный родстер. Автомобиль — будем считать всё, передвигающееся по дорогам на колёсах, автомобилями — плавно подкатил и остановился. При движении был слышен только шорох шин, так что вряд ли его приводил в движение двигатель внутреннего сгорания. Электрический, поди. Задняя дверь (относительно направления движения, визуально передняя часть от задней не отличалась никак) открылась по-минивэнному, поднятием вверх и оттуда выскочили два аборигена, одетые ровно так же, как пострадавшая об меня девица — в серые облегающие комбезы и полумаски на лицах. Гендерные признаки были неопределёнными, но действовали оба по-мужски — быстро, привычно, скоординировано. Полностью игнорируя моё существование, они направились к сидевшей на земле и подвывавшей женщине, мне пришлось даже отойти в сторону, чтобы с ними не столкнуться. У одного из них была с собой длинная толстая палка. Он положил её на землю рядом с пострадавшей, что-то щёлкнуло, и палка с тихим жужжанием разделилась вдоль на две со складной рамкой и полотном между ними, раздвинувшись в нечто вроде носилок, только без ручек. Похоже, местная «скорая помощь» прибыла. Оперативно, ничего не скажешь.
А эти двое, значит, санитары. Странно, что у них нет спецодежды никакой — ну, халатов, там или ещё чего такого. Впрочем, тут, возможно, вообще не принято увлекаться разнообразием, что в одежде, что в архитектуре. Небось, и машины все одинаковые. Это, конечно, практично и очень экономно, но как они всё это переносят, не взбесившись? Как же внешняя атрибутика социализации? Все эти «жёлтые штаны, три раза „ку“»? Ведь, как известно каждому жителю бывшего СССР: «Когда у общества нет цветовой дифференциации штанов, то нет цели! А когда нет цели — нет будущего!». Шутки шутками, а между тем, так оно и есть. Внешние признаки статуса есть везде и всегда, в любом социуме и в любой исторической формации. Императорский ли это пурпур, или костюм от Бриони — внешний признак успешности индивидуума в социуме просто обязан иметь место.
Между тем предполагаемые санитары действовали быстро и энергично — один из них прижал к руке завывающей, как сирена, дамочки какой-то крохотный девайс, и она тут же, как по команде, заткнулась и начала заваливаться на бок. Второй тут же подправил под неё носилки и подтолкнул падающую тушку так, что она оказалась на них. Носилки коротко прожужжали и разложились ещё и вверх, выдвинув из себя раздвижную рамку с колёсиками, и превратились в невысокую каталку. Каталка самостоятельно покатилась к автомобилю, чётко развернулась и втянулась внутрь, как-то удивительно ловко складываясь в процессе. Я прям залюбовался, до чего хорошо продуманная конструкция. Мне казалось логичным, что медики, упаковав пациентку, захотят поговорить со мной — ну, как со свидетелем, для выяснения анамнеза. Я уже начал придумывать, как отмазываться, ни слова не понимая на местном, но нет, они полностью проигнорировали моё существование. Сели обратно в машину, дверь закрылась, и автомобиль так же тихо укатил куда-то. Через пару минут улица снова была пуста, только полумаска истерической барышни осталась у меня в руках, как память о происшествии.
Впрочем, моё одиночество было недолгим. Пройдя метров двести, я увидел ещё одного аборигена — что характерно, он тоже бежал. Без видимой цели, размеренно и ровно, посередине проезда. Выглядел он так же, как и трое виденных ранее, меня игнорировал аналогичным образом, поэтому я лишь посторонился, когда он пробегал мимо. Навстречу ему уже бежал другой, а в боковых проездах тоже появились бегущие. Я даже успел засечь момент появления — в стене одного из зданий открылась, сдвинувшись в сторону, дверь, из проёма вышел весь такой серый в комбезе и полумаске, покрутил головой — и потрусил куда-то. Вот ведь! То нет никого, а то все, как по команде, ломанулись куда-то, причём строго бегом, ни одного идущего. Поскольку бежали они все в разные стороны, то на массовый «побег из курятника» это никак не было похоже. Да и никакой паники в этом беге не чувствовалось — бежали все ровно, сосредоточенно, без спешки. При встрече два бегуна обменивались между собой взмахами рук, и наклонами головы, явно приветствуя друг друга, но, пробегая мимо меня, начисто моё существование игнорировали. Казалось, что если бы я не отступал в сторону, то они бы так и пытались пробежать насквозь, как та голосистая дамочка. Такое впечатление, что они меня просто не видели сквозь свои полумаски. Но друг друга-то видели? Я растерянно приложил к лицу трофейную полумаску, и сам чуть не навернулся на землю от неожиданности. По глазам ударил буквально взрыв цвета. Мне пришлось остановиться, и, чтобы не упасть от дезориентации, прислониться к стене здания. Ярко-оранжевого здания, с фантастическим многоцветным абстрактным граффити по всему фасаду.
