— Пришлось накачать соляры из бочки в бак, — сказал он Андрею, — и её, надо сказать, не то чтобы дофига осталось… О! Ребята едут!
Попирая зубастыми покрышками запущенный газон, машина подъехала к самому крыльцу. С водительского места вылез очень малорослый вертлявый брюнет, одетый в рабочий полукомбинезон (такие обычно носят механики, слесари и прочий мастеровой люд), клетчатую рубашку и кеды. С пассажирского — крепкий рослый мужчина восточного вида, в камуфляжных штанах, жёлтых берцах и песочной футболке. На его лице наличествовали все признаки Крутого Военного Парня — непроницаемо—чёрные очки на пол—лица, оливковая бейсболка, на которой непонятная аббревиатура окружала эмблему с ножом, черепом, автоматом и хищной птицей, квадратная челюсть и тонкие усики, переходящие в бородку клинышком типа Van Dyke. (Лицевая растительность, ставшая в американских ЧВК6 почти столь же обязательной, как причёска H&T7 у морпехов). Пистолет в тактической пластиковой кобуре к этому просто напрашивался. И он, разумеется, присутствовал.
— О, Саргон, привет, — помахал ему Пётр. — Как скатались?
— Штатно, — коротко ответил тот.
— Как всегда, содержательно, — покачал головой Пётр. — Как тачка, Кройчек? Прёт?
— Кройчи, Пётр, меня зовут Кройчи, мы не первый год знакомы, мог бы и выучить, — недовольно ответил малорослый водитель. — Тебе бы понравилось, если бы я звал тебя Петриком?
— Мне было бы похуй, — весело сказал Пётр. — Подумаешь, петрик—хуетрик…
— А машина легковата и маловата, пожалуй, — продолжил Кройчи, откидывая вперёд спинку водительского сиденья. — Лучше бы второго УАЗа взяли. База короткая, подвески жесткие, козлит неимоверно. Вон, задохлика нашего совсем укачало.
С заднего сиденья с трудом выбрался слегка зеленоватый с лица юноша. Бледный, сутулый, худой, с длинными, но редкими бесцветными волосами. Совершенно нестроевого вида парень представлял собой такой забавный контраст Саргону, что вместе они составили бы отличную пару стендап—комиков. Юноша был одет в монотонно—серый глухой комбинезон, составлявший одно целое с мягкой обувью, и на лице его отражалось такое уныние, что, казалось, его следует немедленно пристрелить просто из жалости.
— Эй, как там тебя… — окликнул его Петр. — Ты если блевать собрался — уйди за дом, что ли. У нас тут теперь дамы квартируют, им в твой блевантин вляпаться невместно будет!
— Пётр, — укоризненно ответил ему Кройчи, — у тебя отвратительная память на имена. Этого молодого йири зовут Пеглен, а не «как там тебя». А что за дамы?
— О, такие фифы, мамадарагая, тебе понравится! Эх, где мои двадцать… Ну, или хотя бы тридцать лет!
— Так, внимание всем! — сказал громко Андрей. — Через пятнадцать минут совещание в… вот жешь, из собственного дома выжили, а? Ладно, тогда в беседке совещание.
Из дома, недовольно хлопнув дверью, вышел обиженный негр.
— Обизан! Ши сейд «обизан»! — сказал он зло. — Факинг бич! Я вилл фак хеа, килл хеа, анд фак хеа эгаин!
— Нот нау, — сказал ему коротко Андрей, а Пётр откровенно заржал:
— Назвала тебя обезьяной? Огонь-девка! Которая из трёх?
Негр только отмахнулся обиженно.
Последним в беседку приплёлся нога за ногу бледный юноша. Его ещё слегка мутило, но Андрей начал именно с него.
— Пеглен, какие результаты сегодня?
— Ну… Я работаю…
— Ты, блядь, вторую неделю уже «работаешь»! — рявкнул Андрей. — Результат где?
— Ну… Андираос, я же говорил, что это не быстро. Система деградирует…
— Ты обещал выяснить, почему она деградирует. Я жду ответа!
— Я… Я не знаю… Я администратор, а проблема на уровне ядра. Я даже приблизительно не представляю, как это работает! У меня нет доступа, нет необходимых компетенций…
— А кто представляет? У кого есть?
— Боюсь, что ни у кого… — глядя в землю, тихо сказал йири.
— Я чет не понял, — озадаченно почесал лысеющий затылок Пётр, — эта хрень работает, но никто не знает, как? А если она, к примеру, сдохнет?
— Она, в некотором роде, уже… — на юношу было жалко смотреть. Он явно всерьёз побаивался собравшихся и чувствовал себя очень дискомфортно, не оправдав их ожиданий.
— Не, братан, чота ты гонишь, — уверенно заявил Пётр. — Так не бывает. Кто-то же эту вашу штуку сделал, значит, этот кто-то знает, как она устроена. Эта, как её, расперд…
— Распределённая. Распределённая нейросеть. Её основные системы созданы четыре поколения назад. Тогда у нас ещё были разработчики. Потом решили, что разрабатывать больше ничего не надо, и остались одни администраторы. А теперь система деградирует, а я не знаю, что с этим делать.
— Ну вы и долбоёбы! — удивился Пётр.
Пеглен молча пожал плечами.
— Возможно, нам стоит поискать кого-то более компетентного? — спросил Андрей. Хотя в его голосе не было угрозы, йири резко побледнел.
— Не надо! Честное слово, клянусь, вы не найдёте никого лучше меня! Остальные администраторы вообще не в курсе! Население сокращается, нагрузка на сеть падает, на этом фоне падение производительности почти незаметно. Пока я не нагрузил систему вашей задачей, мне и в голову не приходило, что что-то не так… Да никто, кроме меня, даже не знает, где искать системные разделы! Никто даже не помнит, что это и зачем! Я сам изучал системную архитектуру по старым архивам, вам не найти никого компетентнее!
