Дело лохотронщиков - [15]

— Все почти так… Но не совсем.

— То есть? — Она продолжала щуриться, а уголки ее рта подрагивали. Казалось, она опять вот-вот захохочет. — Что не так?

— Он не «на слабо» свистнул вашу сумочку, — проговорил я. — Понимаете, мы увидели, что вы попали в сети к лохотронщикам, испугались, что они вас обдерут как липку, и стали обсуждать, как вам помочь. А Илюха… Он и придумал такое! Что если, похитить у вас сумку, а потом вернуть, то все ваши деньги останутся в целости. Он так к вам рванул — мы и остановить его не успели, честное слово!

— Ну и ну! — сказала она. — Ну и ну! А ведь правда!..

И она расхохоталась так оглушительно, что мне показалось, что у нас сейчас перепонки лопнут. Смех у нее был громовой, соответствующий ее размерам. Мы не знали, кто она по профессии, но я подумал, что приблизительно так должна смеяться атаманша пиратов или лесных разбойников.

— Представляю, как я выглядела со стороны! — Она мотала головой. — Когда я визг и крик подняла!.. А ведь и правда, я при своих осталась! Они мне еще и все мои ставки вернули… Вот наглецы…

Отсмеявшись, она на некоторое время застыла, тяжело дыша, держась одной рукой за стену.

— Нет, мне вредно так смеяться, решительно вредно… Но, в любом случае, с меня причитается. Зовите сюда ваших друзей!

— Но… — заикнулся я. Девчонки так и не могли проронить ни слова.

— Никаких «но»! — сурово заявила она. — Беги! Девочки помогут мне на стол накрыть и чай заварить, а ты заодно забеги в магазин — увидишь его сразу, как выйдешь на улицу — возьми там торт в кондитерском отделе. Выбери, какой получше, понял? Вот тебе деньги, — она вручила мне сотенную бумажку. — Давай, дуй, как у вас, ребят, говорят. Девочки, за работу!

Я и опомниться не успел, как оказался на лестнице, с сотенной в руке. Девчонки, ошарашенные, пошли вслед за Аглаей Бертольдовной на кухню, а я побежал вниз.

— Что такое? — кинулись ко мне встревоженные друзья, увидев, что я иду один. — Где девчонки?

— Все в порядке! — ответил я. — Пошли купим торт. Вот мне и деньги выделены. Нас ждут пить чай, в благодарность за спасенные деньги…

— Но как же я пойду?.. — оторопел Илюха.

— Нормально пойдешь, — весело ответил я. — Она все знает… Но давайте торт выберем, а я вам по пути расскажу.

И вот, пока мы шли до магазина и обратно и выбирали торт, я рассказал моим друзьям обо всем, что произошло.

— Да-а… — сказал Алешка. — С этими футболками мы такого маху дали, что страшно подумать!

— Козлы мы! — заявил Жорик. — Настоящие козлы. Хорошо, только она заметила… А если бы кто-нибудь на площади обратил внимание, что поодаль стоит пацан в точно такой же футболке, как у воришки? Схватили бы Андрюху, ни за что ни про что схватили бы, и мы бы сейчас пытались вытащить его из милиции, доказывая, что он не сообщник, а нам бы никто не верил… Еще и нас могли бы загрести… А шуму было бы, потому что до школы звон точно дошел бы, если бы Андрюху, а с ним и кого-нибудь из нас в милицию забрали. Нам повезло, что в большинстве своем люди слепые как кроты и часто не видят то, что у них под самым носом… Как представлю, что в будущем нам всем предстоит работать с такими свидетелями, которые ни черта заметить не могут… это ж спятить можно! А в общем, это наш позор, о котором мы все должны молчать.

— Ох! — тяжело вздохнул Илюха. — Вот на таких мелочах все всегда и прокалываются… Я ж, получается, вас так мог подставить…

На том мы и поднялись к Аглае Бертольдовне. Дверь нам открыла Аня.

Оля с Аглаей Бертольдовной последний лоск наводят и только вас ждут, — сообщила она.

— Не с Аглаей Бертольдовной, а с тетей Аглаей! — послышался из комнаты голос хозяйки. — С тетей Аглаей! Идите сюда! И покажите мне этого чубрика, который так меня ошарашил!

Мы прошли в комнату и замерли у двери. Илюха тот вообще переминался с ноги на ногу и, наверно, мечтал стать маленьким-маленьким. Хоть он и знал, что Аглая Бертольдовна нисколько на него не сердится, но все равно чувствовал себя очень неловко.

Стол был накрыт красивой белой скатертью, на нем стояли красивые чашки и красивая сахарница, и лимончик порезанный. И даже салфетки лежали возле каждой из семи чашек, и на каждой салфетке — по специальной вилочке для торта, кроме ложки для чая.

— Вот торт, — неуверенно сказал я. — А вот сдача.

— Очень хорошо, — отозвалась Аглая Бертольдовна. — Торт дай девочкам, они его переложат на блюдо, а сдачу положи вон туда, на сервант.

Она сидела в огромном кресле перед накрытым столом. Слева от кресла был низкий журнальный столик, и на нем — пепельница, в которую она стряхивала пепел: видно, на большой стол пепельницу ставить не стала, чтобы случайно не запорошить пеплом белоснежную скатерть.

— Так вот ты какой! — продолжила она, разглядывая Илюху. — Богатырь! Как тебя зовут?

— Илья, — ответил он.

— А вас всех? Ведь я ни с кем толком не познакомилась, кроме девочек.

Мы представились по очереди, причем Жорик гордо отчеканил, чуть ли каблуками не щелкнув:

— Георг Шлитцер.

— Вот это да! — Она опять рассмеялась. — Торжественно! Погоди-ка… Ты все-таки Георг или Георгий?

— По документам Георгий, — ответил Жорик. — Но думаю, что при рождении я был именно Георг. Иначе откуда у меня такая фамилия?