Дело Логинова - [47]

– Да, пришли СМС, спасибо, – тихо сказал я. – Извини, что побеспокоил.

– Да ничего страшного, – все тем же тоном продолжала она. – А Влада дома нет, не беспокойся. Что ты хотел?

Нет, она неисправимая вредина! С другой стороны, поступила совершенно правильно – чтоб человеку стало хорошо, сначала надо сделать ему плохо, а потом «вернуть как было». И она не прогадала – мне стало очень хорошо и легко, несмотря на то, что предстояло сообщить не самую легкую новость.

– Давай в «Азбуке». Надо кое-что рассказать. Я уже подхожу к твоему дому.

– А давай лучше к твоему тезке.

– «Николай»?

– Он самый.

– Время? – строго спросил я.

– Двадцать-тридцать минут. Не напьешься за это время?

– Разговорчики в строю! – рявкнул я в ответ. – Повторить.

– «Николай», тридцать минут, приду одна и без кузнеца, – очень серьезным голосом рапортовала Настя. – Но если вы, Николай Михалыч, намерились меня замуж позвать…

– Давай уже, чудо. Собирайся! – крикнул я, проглотив заодно порцию холодного ветра.

– Конец связи! – брякнула она и отключилась.

Пироговая «Николай» – в двух-трех кварталах от Настиного дома.

В золотые дни нашей с Настей «передружбы-недоотношений» далеких студенческих лет мы приходили туда поиграть с трехцветным котенком, жившим в корзине на подоконнике. За прошедшие годы котенок превратился во взрослую солидную кошку, но почухать себя эта красавица позволяла все с той же охотой.

– Замерзла, mein herz? – спросил я, увидев румяные от мороза щеки любимой и взяв ее за еще более холодную, чем обычно, руку.

– Это от жары, – стрельнули в меня замечательные глаза. – Заказал уже водку?

Я постарался непринужденно рассмеяться, но вышло как-то зажато и неестественно:

– Да, сейчас графинчик поднесут…

Мы почти час говорили о ерунде – я рассказал пару очешуительных историй, она посетовала на Джихад и еще на кого-то – перед тем, как я перешел к основной теме беседы.

…– Надолго?

– До лета…

…– Вот как…

– Это Смагина идея…

…– Это хорошо.

«Это хорошо». Она улыбалась и немного грустила. Но нет, почти не грустила – это все мне привиделось. Этого не было, да. «Казни не было».

– Быть может, там ты будешь на своем месте, – добавила она.

– Насть, ну что ты, я же не на всегда еду, на полгода?

– А если можно было остаться – ты бы остался? – вдруг спросила она и заглянула мне в душу. – Остался бы?

– Почему ты спрашиваешь? – удивился я.

– Знаешь, там, наверное, так хорошо, в тех краях, – говорила она. – Там рядом и Норвегия, и до Исландии можно доплюнуть… Фьорды, жирные чайки, лоси бегают…

– Ты хочешь туда? – громко и уверенно спросил я.

– Я ничего не хочу.

– Не может быть такого.

– Я хочу сидеть под дождем и пить пиво из бутылки, – ответила Настя. – А тут можно курить, не помнишь?

Вместо ответа я достал подаренный ею портсигар и задымил. Кошка паслась где-то далеко от нас, а здоровье остальных немногочисленных посетителей мне было побоку.

Настя присоединилась. Она смотрела в одну точку, не мигая – в лимончик на краю моего бокала из-под грога.

– Со мной?

– Что? – очнулась она.

– Со мной? Под дождем, из бутылки? Со мной? – я даже чуток переигрывал, придав своему голосу нарочито надорванные интонации, но она этого не замечала.

– А знаешь… у меня нет ответа на этот вопрос.

– У тебя кризис идентичности, – продиагностировал я. – Это не я, это ты не на своем месте.

– И че? – уронила она.

– Я надеюсь, что…

– Нет ничего хуже надежды. Особенно в твоем случае.

– Настя…

– Чего ты хочешь? – почти прошептала она. – Коля?

– Пальцев не хватит, чтоб посчитать, чего я хочу! – жестко, насколько позволяли опустошенные мной четыре стакана грога сказал я. – Считай.

Я начал загибать пальцы, Настя ошалело глядела в мои полубезумные глаза и не дышала:

– Я хочу всего. Не хочу тебя ни с кем делить. Пить с тобой пиво под дождем, вести с тобой одни предметы, просыпаться с твоей ногой, закинутой мне на плечо, успокаивать тебя, если ты кричишь по ночам. Хочу, чтоб у меня была дочь, похожая на тебя. Хочу разложить тебя на столе в Зале Ученого совета и трахнуть так, чтобы ты сознание потеряла…

Ее рука с сигаретой вздрогнула.

– Я хочу, чтобы моя история закончилось хорошо, – внятно произнес я. – Без криминала, без суицида, без психиатрической лечебницы, без хронического алкоголизма. Я готов отдать все, чтобы быть на месте твоего Влада. Гарантирую это. Я не буду продолжать. И знала бы ты, как я боюсь услышать твой ответ.

– А, страшно, да? – подрагивающим голосом спросила она, выбившись из онемения и сверля меня сильным взглядом.

Но в этот раз ей не удалось смутить меня. Я знал, что сказать:

– Да, Настя, мне страшно. Когда-то, на балконе Стежняк, ты сказала, что есть вопросы, на которые лучше не искать ответы. Знаешь, может, я и мазохист, но надо все же уметь рассчитывать дозу. Возможно, пришла пора понять, что я тебе не нужен. По крайней мере, сейчас. А мой небогатый жизненный опыт все же научил не предлагать людям того, что им не нужно. Я говорю не про макроизмерение наших жизней, а про текущий их этап. От твоего ответа никому из нас двоих не станет лучше. Я не желаю бороться с тем дьяволом, что засел у меня в голове и в сердце после встречи с тобой – а дополнительная сложность в том, что мне приходится с ним бороться. И это тот еще… кризис…