Дело кролика - [32]
Муля втянула голову в плечи.
Телефон зазвонил в самый решительный момент:
— Алло! Люба? Как вы там? — тревожно говорила Светлана из Польши.
— Как мы там? Да хоть вешайся — сил уже нет, вот как мы там! — остервенело закричала Любка.
— Что уже? — тихо и обреченно спросила Светлана.
— Уже? Да с твоей собакой и за пять минут с ума сойдешь! Эта дрянь под танки бросается!
— Под танки? С гранатами? — почти без голоса переспросила мулина хозяйка.
— Была бы у меня граната, я бы давно в нее запустила! Ты знаешь, что тут началось, когда ты уехала?…
Минут пять Любка, срываясь на крик, рассказывала о мулиной половой невоздержанности. Вдруг Светлана как-то странно хрюкнула в трубку:
— Люб, ты подожди… Да шут с ними, со щенками… Кто в «Белом доме»? Коммунисты?
— А я почем знаю? Артем туда, вроде, пошел, и Валентин с четвертого.
— Ясно. А на улицах что? Бои?
— Еще какие! — ядовито уколола Любка. — Я с кобелями знаешь как воюю?
— По телевизору-то что говорят? — отчаянно добивалась Светлана.
— Танцы по телевизору! Балет! «Лебединое озеро»! Светка, если ты завтра не приедешь…
— Я вот и думаю… Не знаю, возвращаться ли теперь…
Любка едва не задохнулась.
— Светка! — заголосила она так, как от века голосили русские женщины. — Ты чего? Ты совсем? Что я тут с твоим барахлом буду делать?! У меня своих трое! А если она ощенится? Мне за собачий приплод никто квартиру досрочно не даст! Я тебе в Польшу щенков отправлю! Заказной бандеролью!
— Отправляй, отправляй! — раздраженно перебила Светлана. — Ты что хочешь, чтобы я сейчас за собакой вернулась? Так, может, больше уже не выпустят!
— Ты, Люба, меня пойми, пожалуйста, — уже помягче сказала она. — Ну течка, но ведь можно ее пережить? Это — еще дня на три, не больше, а коммунисты — это снова лет на семьдесят!
Любка молчала и яростно дышала в трубку.
— Ты Мулю маме отдай, если совсем допечет, — сказала Светлана чуть погодя медленным, потерянным голосом, — или — свекрови. Она, хоть и бывшая, но, может, возьмет, будет ей память обо мне…
— Свет! Ты умирать собралась, что ли? — с невольным состраданием спросила Любка.
— Да ведь если я остаюсь, то уже насовсем… Насовсем, понимаешь?! — прокричала она сквозь слезы. — Мы с тобой, может, последний раз разговариваем… А потом тебя за такой разговор — как за контакты с иностранцами…
Светлана уже вовсю всхлипывала. Она воочию видела перед собою стремительно падающий железный занавес.
— Давай, Люба… Всего тебе… И спасибо за все… Не обижай там мою Муленьку!..
На рыдающей ноте разговор прервался. Любка села на коридорную тумбочку в полной прострации. Муля осторожно высунула нос из комнаты и быстро попятилась обратно.
Чтобы прийти в себя, Любка решила раньше обычного сходить за дочкой в садик. На обратном пути Настя возбужденно размахивала куклой Барби во все стороны: в садике она наслушалась политических новостей.
— Мам, а Нина Владимировна говорит, что «челноков» теперь не будет.
— Ну не будет — и не будет…
— А как же тетя Света?
— Убить ее мало! — от души сказала Любка.
Настя притихла, осознавая мудрость государственной политики.
Любка усадила дочку обедать и включила телевизор. Там показывали что-то напоминающее американский боевик: несколько представительных людей, похожих на политиков и одетых в строгие костюмы, широким шагом подходили к самолету. Любка привычно ожидала, что сейчас по ним будут палить из автоматов или брать в заложники, но узнала усы Руцкого и догадалась, что это — не кино. Тут и диктор сообщил, что группа политических деятелей летит в Форос — освобождать томящегося у моря Горбачева. Потом пошли кадры, посвященные, надо понимать, последним двум с половиной дням; «Белый дом», окруженный кольцом добровольцев и хлещущий по ним проливной дождь; Ельцин с воззванием на броневике; пресс-конференция членов ГКЧП и подрагивающие на красном сукне пальцы Янаева; танки, ревущие на ночных улицах; собирающуюся вокруг чего-то толпу, кровь, текущую из-под ног у людей и тело с разможженной головой…
— Ешь, давай, остывает, а то телек выключу! — раздраженно прикрикнула Любка на Настю, оцепенело таращащуюся в телевизор. Сама она, чтобы не терять времени, намешивала для Мули в овсянку мясные обрезки.
После обеда Муля на законном основании запросилась гулять. При первых же требовательных поскуливаниях у Любки уже сработал внутренний переключатель, переводивший ее из демократически расслабленного домашнего режима в режим беспощадного подавления свободной воли.
День был теплый и благостный по контрасту с двумя дождливыми предыдущими. В такие дни пенсионеры обычно сидят на лавочке перед подъездом; и сейчас, в рамках традиции, там присутствовала тетя Аня. Тетя Аня беседовала с Валентином Сергеевичем, который возвращался домой, но был задержан для тетианиных излияний:
— …Вы подумайте, что за изверги! И как у них только рука поднялась! Трех мальчиков, таких молодых… когда их сегодня в гробу показывали, просто сердце кровью обливалось! Мало им того, что семьдесят лет страну терзали…
Валентин Сергеевич устало кивал.
— С возвращеньицем вас, Валентин Сергеевич, — обрадовалась Любка.
— Вот они, наши герои-то! — тетя Аня едва не всхлипнула в порыве патриотизма, — вот на ком демократия держится!
Инна не сомневалась: жизнь щедро дарит ей все, о чем она только мечтала. Провинциалка, она удачно устроилась в столице, случайный знакомый вскоре стал любимым и единственным.Друзья, развлечения, путешествия… Будущее безоблачно?Нет – Инна беременна, и это перечеркивает все ее надежды. Работа будет потеряна. Любимый оставит ее наедине с ее проблемами. Жизнь повернется к ней совсем другой стороной: ледяной, жесткой, бездушной.Казалось бы: стоит избавиться от ребенка – и ты вернешь себе потерянный рай. Но Инна принимает другое решение.Однако только в сказках добро торжествует.
Пятница, Кольцевая. Мелькают поезда, мелькают лица. Остановиться нельзя — толпа подхватит и понесет тебя дальше — не успеешь даже оглянуться.Как это похоже на нашу жизнь — калейдоскоп лиц, событий, судеб.Как трудно в рутине обыденной жизни найти свою любовь — человека, с которым будешь счастлив.Как часто мы ищем не там и находим не тех…А ведь каждая ошибка может оказаться роковой!Героини Евгении Кайдаловой — современные женщины, такие, как мы с вами.Они понимают — чтобы не ошибиться в выборе, надо прежде всего остановиться.Отрешиться от суеты.
Такое странное слово — любовь… Ну не странно ли, что можно сказать: «Я люблю шоколад… Я люблю свитера и кроссовки… Я люблю писать гелиевой ручкой… Я люблю Тимура». Студентка-отличница Варя, вечно растрепанная смешная Варежка, размышляла… Тимур, тот терпеть не мог ее пристрастие к свитерам и кроссовкам на все случаи жизни И съеденные на улице шоколадные батончики… Первая любовь, боль и счастье, падения и взлеты — может ли она определить всю дальнейшую жизнь современной женщины?
Эта странная война почти не имела геополитических последствий. Героическая оборона Севастополя не принесла России победы, а захваченный англичанами и французами Крым не остался в их руках. Русский флот, одержавший одну из самых ярких побед в истории морских сражений, был бесславно затоплен выстрелами из своих же пушек, а противник потерял гораздо больше солдат из-за преступной халатности командования, чем непосредственно в ходе боевых действий.Вместе с тем именно во время Крымской войны была организована служба сестер милосердия, стал широко применяться наркоз при операциях у раненых и родилась военная журналистика.
Майя давно не ждет от жизни радости, а уж тем более любви и романтики. Скучная, нелюбимая работа, постоянная тревога за сына – все это не дает ей расслабиться, почувствовать себя молодой. Эти проблемы знакомы миллионам женщин. Но Майе повезло. Неожиданно судьба дала ей шанс взглянуть на мир иначе, вернуть молодость и – главное – встретить человека, который помог ей поверить, что она может любить и быть любимой.
Никогда не задумывались, вы, о чайных грибах? Мне с детства казались они чем-то потусторонним – выходцы не из нашего мира. Данный рассказ, конечно, не о грибах. Это маленькая история обычного россиянина – Олега Сысоева, который совершенно не мог представить, что жизнь его так круто изменится. Содержит нецензурную брань.
Девять человек, немногочисленные члены экипажа, груз и сопроводитель груза помещены на лайнер. Лайнер плывёт по водам Балтийского моря из России в Германию с 93 февраля по 17 марта. У каждого пассажира в этом экспериментальном тексте своя цель путешествия. Свои мечты и страхи. И если суша, а вместе с ней и порт прибытия, внезапно исчезают, то что остаётся делать? Куда плыть? У кого просить помощи? Как бороться с собственными демонами? Зачем осознавать, что нужно, а что не плачет… Что, возможно, произойдёт здесь, а что ртуть… Ведь то, что не утешает, то узлы… Содержит нецензурную брань.
У озера, в виду нехоженого поля, на краю старого кладбища, растёт дуб могучий. На ветви дуба восседают духи небесные и делятся рассказами о юдоли земной: исход XX – истоки XXI вв. Любовь. Деньги. Власть. Коварство. Насилие. Жизнь. Смерть… В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Ну а истинных любителей русской словесности, тем более почитателей классики, не минуют ностальгические впечатления, далёкие от разочарования. Умный язык, богатый, эстетичный. Легко читается. Увлекательно. Недетское, однако ж, чтение, с несколькими весьма пикантными сценами, которые органически вытекают из сюжета.
События, в которых вы никогда не окажетесь, хотя прожили их уже не раз.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Метафоричный рассказ о том, как амбициозная главная героиня хочет завершить проект всей своей жизни, в котором видит единственную цель своего существования. Долгое время она сталкивалась с чередой неудач и неодобрением родственников, за которым стоит семейная трагедия, а сейчас рассуждает о причинах произошедшего и поиске выхода из сложившейся ситуации.