Дело Кольцова - [110]

От того же ШТЕРНА я слышал, что штаб танковых частей, руководимый ПАВЛОВЫМ, присваивал себе излишки жалования, указывая общереспубликанскому штабу преувеличенное число штатных единиц, а присвоенные суммы тратил на попойки и кутежи.

Работник Особого отдела БОЛОТИН (дальнейшая его судьба мне неизвестна) как то раз, летом 1937 года, хвалился мне «устранением» (подразумевалось убийство) испанского командира, не пришедшегося по вкусу ПАВЛОВУ.

Находившийся в Мадриде работник НКВД СЕРЕБРЯННИКОВ методами своей деятельности и личным поведением, как и ПАВЛОВ, дискредитировал себя и организации, направившие его в Испанию.

Вопрос: Чем?

Ответ: СЕРЕБРЯННИКОВ, изолировавшись от советских работников, вместе с тем, при встречах с испанцами рассказывал о невероятных полицейских приключениях, в которых он, якобы, участвовал, и о расстрелах в Мадриде, которыми он руководил. СЕРЕБРЯННИКОВ объяснял испанцам, что он «русский полицейский генерал» и разводил при этом хлестаковщину.

СЕРЕБРЯННИКОВ участвовал в кутежах, устраиваемых местными руководителями полиции, содержал штат из нескольких испанцев и испанок, которым, однако, не выплачивал зарплаты. Весной 1937 года СЕРЕБРЯННИКОВ уехал из Мадрида, оставив за собой целый хвост жалоб и неоплаченных работников.

Вопрос: Где сейчас находится СЕРЕБРЯННИКОВ?

Ответ: СЕРЕБРЯННИКОВ работает в Москве, в органах НКВД, но после Испании я с ним не встречался.

Вопрос: А что вам известно о НЕСТЕРЕНКО?

Ответ: Будучи назначен в испанскую армию для помощи в организации политической работы, он насаждал в военном комиссариате бюрократизм и канцелярщину, участвовал в беспринципной борьбе между испанцами внутри комиссариата, на что не имел никакого права. В результате внутренних склок с участием НЕСТЕРЕНКО и полного бездействия главного комиссара ВАЙО, работа комиссариата была из рук вон плохой. Комиссариат, в частности, никогда не имел представления о состоянии и политических настроениях в армии.

Летом 1937 года НЕСТЕРЕНКО сменил новый руководящий политический работник — КАЧЕЛИН. Сразу же КАЧЕЛИН вместе со своим помощником БУКСИНЫМ стал разъезжать по Испании, устраивая в пунктах сосредоточения советских работников партийные собрания, на которых выступал с провокационными докладами.

Вопрос: С какими провокационными докладами?

Ответ: КАЧЕЛИН во всех подробностях описывал происходящие в СССР аресты, особенно в военном ведомстве, перечисляя при этом фамилии арестованных, указывая на то, что будут посажены в тюрьму все, кто так или иначе был с ними связан. Так как почти любой из советских военных работников, находившихся в Испании, имел то или иное касательство по службе к перечисленным КАЧЕЛИНЫМ арестованным, то в результате его провокационных докладов у советских работников создалось подавленное настроение, сводившееся к мыслям и разговорам о том, что по приезде в СССР каждый из них может быть подвергнут аресту только за то, что был знаком или служил под началом ныне разоблаченных врагов народа.

На собраниях присутствовали, обычно, иностранцы — участники интернациональных бригад, через которых рассказы КАЧЕЛИНА просачивались и во враждебные СССР каналы.

В отношениях с низовыми строевыми работниками КАЧЕЛИН держался грубо и запугивающе, кричал на них, топал ногами и даже раненым угрожал, что наложит на них взыскания или отберет партийные билеты. КАЧЕЛИН развалил партийно-политическую работу в республиканской армии.

Руководящие военные работники и правительство после эвакуации из Валенсии в Барселону, произошедшей осенью 1937 года, вовсе оторвались от фронта и почти от всей республиканской территории. Зато в Барселоне в значительно большей степени развился бюрократизм, саботаж, невнимание к нуждам армии, взаимные интриги между партиями и беспринципная борьба за власть. Центральную роль в этом сыграли военный министр ПРИЕТО и ШТЕРН.

Вопрос: Какими фактами в отношении этих лиц вы располагаете?

Ответ: ПРИЕТО, не стесняясь, при мне неоднократно предсказывал неудачный исход войны. По словам ШТЕРНА, он и ему как-то сказал: «я уже вижу себя в эмиграции, делающим доклад о причинах неудачи гражданской войны в Испании».

ШТЕРН, несмотря на откровенно-пораженческие настроения ПРИЕТО, очень высоко расценивал его способности, указывал, что работать с ПРИЕТО гораздо лучше и удобнее, чем с кем нибудь другим.

Вопрос: В своих показаниях вы отводите себе «скромную» роль стороннего наблюдателя пораженческой работы в Испании. Что это не так, — неопровержимо установлено следствием.

Вы, вот расскажите о себе, о своей лично изменнической деятельности в республиканской Испании?

Ответ: Я принимал активное участие во вражеской работе в Испании, занимался разлагающей деятельностью как среди испанских, так и среди советских работников и развивал среди них скептическое отношение к исходу войны.

В разговорах с испанцами и советскими работниками я неоднократно подчеркивал неизбежность поражения и бесцельность дальнейшего сопротивления наступающему противнику. Подобную же оценку положения я давал приехавшим в Испанию в июле 1937 г. делегатам 2-го международного конгресса писателей.