Дело Каллас - [45]
.
Что же послушать сегодня? «Мадам Баттерфляй»? Да, пожалуй… Это одно из самых лучших ее воплощений… Но чуть позже, после ванны, когда она приведет себя в порядок. Сколько же сделано записей с ее участием? Сотня? Больше? И это не считая пиратских, засоряющих ее фонотеку. В голове мелькнул какой-то анекдот, касающийся Дель Монако,[55] но она так и не вспомнила, о чем там речь. Так что же она собиралась делать? Ах да, принять ванну! Потом священный ритуал макияжа, не спеша. Ну а затем несколько вокальных экзерсисов, ставших для нее мучением. От ее голоса остались лишь лохмотья. Помогут ли эти упражнения оживить его? Или она вечно должна будет довольствоваться трагедийными завываниями без нот, тембра, колоратуры, плавных пассажей? Какое же страдание – быть и не быть! Теперь ее вибрато стало чрезмерным. У нее уже не было выбора: чтобы взять высокие ноты, ей приходилось страшно напрягаться, не петь, а горланить. Несчастная тесситура! И это она, некогда такая неистовая, мощная! Она, умевшая пропеть виризм с утонченностью бельканто! И это она! Всегда она! Все еще она! Неужели она не оставит ее в покое? Конечно, у нее была элегантность в фигуре, благородство в голосе, но это не причина, чтобы так над ней издеваться.
– Видите ли, женщина в «Фиделио» много страдала, и все «пиано» совсем не должны быть мягкими. Никогда не порхайте над нотой, бейте ее в самую середину, – пояснила Мария.
«Опять эти проклятые поучения! Она никогда не прекратит наставлять меня», – подумала Лина, раздраженная тем, что с ней обращаются, как с дебютанткой.
– Чтобы спеть эту арию, нужно уподобиться зверю; именно так я и поступала, – добавила Мария менторским тоном.
«Замолчи, Мария! Надоело!» – не переставала думать Лина.
– Это очень сильная ария, нужна хорошая артикуляция; наполните ее агонией, – продолжила дива.
– Да я сама в агонии! Я подыхаю! – взорвалась Лина, сама пораженная своим криком.
– А вы уверены, что мои указания пойдут вам на пользу? – спокойно заметила Мария.
– Вы слишком много требуете от меня, – нагло ответила Лина.
– Требую не я, а музыка!
– Ах, музыка! Поговорим о музыке. Ты хочешь музыки, сейчас я тебе устрою, миленькая! Что ты скажешь об этих ариях из французских опер? Манон? Луиза? С Жоржем Претром,[56] запись 1963 года? Ага, ты больше не будешь зазнаваться. Послушаем!
Она поставила долгоиграющую пластинку на диск стерео.
– Ай, ай, ай, какое горе! Я потрясена! Не будь это таким патетическим, я бы вдоволь посмеялась! А может, ты предпочитаешь свои сольные концерты из 1964 года? «Лукреция Борджиа» или «Дочь полка»? Сменим пластинку. Тоже не устраивает? От плохого к худшему! Не все ли равно! Тогда перестань надоедать мне со своим мастерством. Чтобы заткнуть тебе рот, я готова постричься в монахини и дать обет молчания! Мало того что твоя карьера лопнула, ты и меня тащишь за собой! Нет, меня нельзя упрекнуть в неблагодарности, но это слишком. Если пообещаешь утихомириться, я остановлю пластинку. Думаю, урок пошел тебе впрок. Так и быть, я ее снимаю. Бесполезно продолжать тебя мучить. Я с тобой согласна: мы прежде всего служим музыке и не должны этого забывать. Если в партии есть трель, надо ее спеть.
– Не будем ссориться. Си-бемоль есть си-бемоль. Конечно же, я достаточно люблю оперное искусство, чтобы покорно почитать его. Ты права, наша профессия требует жертв. Идет ли речь об отказе от контракта или о строгой диете. Кстати, ты заметила, что я опять похудела? Ни одного лишнего грамма! Извини меня за вспыльчивость. Отныне мое кредо – служить композитору, а потом уж себе. Не смотри на меня так, а то мне кажется, что ты меня осуждаешь, это жестоко. Прости, что я доставила тебе столько неприятностей, но, признайся, ты сама на них напросилась! Ах, пардон, я не поняла. Тебе не нравится мой новый нос? Ты находишь, что он больше похож на твой? Это очень мило, ведь я переделала его ради тебя, чтобы воздать тебе должное; поэтому-то я и впадаю в ярость, когда ты не добра со мной. Я все тебе отдала: голос, внешность, личность, душу, поэтому твои упреки мне невыносимы. А ты так много для меня значишь: ты – вся моя загробная жизнь. Погоди, я знаю, что сделать для того, чтобы мы позабыли об этом споре: я наполню тебе ванну и поставлю одну из твоих самых лучших записей. Что ты скажешь о «Сицилийской вечерне»? Твоя каденция на две октавы до сих пор не превзойдена. Голос твой был подобен живительному источнику, ты была ослепительна, незабываема; ты при жизни вошла в легенду, стала мифом. Послушай, как это прекрасно. Мы приближаемся к совершенству…
41
Впервые инспектор Джонсон приземлился в аэропорту Шарль де Голль. Инфраструктура нового парижского аэропорта впечатляла: несравнимо с Орли! Айша ничего не знала об этом неожиданном визите. Бертран просил его держать все в абсолютной тайне. Пройдя паспортный контроль, Джонсон увидел друга, который ждал его у выхода.
– Хорошо долетел? – спросил Легран.
– Да, но не терпится узнать, к чему такая таинственность, – ответил Уильям, обнимая его.
– Поговорим в машине. Пойдем, а то я припарковался во втором ряду. У тебя есть еще багаж? – поинтересовался Бертран.
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.
Без аннотации Вашему вниманию предлагается сборник зарубежных детективов.
В новом томе собрания сочинений классика бельгийской литературы Реймона Жана Мари де Кремера, более известного под литературными именами Жан Рэй, Джон Фландерс и Гарри Диксон, вошли девять повестей из его почти неизвестного за пределами Бельгии цикла. Цикл посвящен приключениям потомка одного из эпизодических героев Артура Конан Дойля, упомянутого в рассказах о Шерлоке Холмсе — профессора Джо Белла. Перед нами новый герой, шестнадцатилетний Эдмонд Белл, столь же юный, как Рультабий из «Тайны желтой комнаты» Гастона Леру, столь же проницательный и столь же блистательный.
В причудливый узор сплетаются судьбы героев романа: адвоката-красавицы Тамары, безнадежно влюбленного в нее аналитика Боба, оперативника Вохи и бизнесмена Виктора Новака. Любовь, ненависть, соперничество, случайные встречи и взаимные обиды связывают этих людей, а объединяет единая цель: поиск серийного убийцы. «Несчастный случай» — так называется новый роман, раскрывающий обстоятельства пятого дела из серии «Тройная защита». Прошло несколько лет после смерти мужа Тамары Макса, друга и коллеги Боба и Вохи.
Летними вечерами в дачном поселке собиралась дружная компания хороших знакомых – пока к ним не присоединились новые соседи. Это неприятные, грубые люди – сильно пьющий художник Денис, его вульгарная супруга Иричка и ее тихая, незаметная сестра Зина. Как-то вечером, когда компания сидела во дворе, нарядная Иричка прошла мимо, небрежно помахав присутствующим, а вскоре ее труп нашли в ближайшем овраге…Полиция начала расследование, но соседи решили не оставаться в стороне и попросили Олега Монахова, называющего себя ясновидящим и волхвом, присоединиться к поискам убийцы в частном порядке…
Политическая ситуация на Корейском полуострове близка к коллапсу. В высших эшелонах власти в Южной Корее, Японии и США плетется заговор… Бывших разведчиков не бывает — несмотря на миролюбивый характер поездки в Пхеньян, Артем Королев, в прошлом полковник Генштаба, а ныне тренер детской спортивной команды, попадает в самый эпицентр конфликта. Оказывается, что для него в этой игре поставлены на карту не только офицерская честь и судьба Родины, но и весь смысл его жизни.