Дело государственной важности - [2]

Служебное досье… Бертгольд дорого бы дал, чтобы заглянуть в него хоть краешком глаза. Что хранится там, погребенное до поры до времени? У него были веские основания считать, что в папке наряду с положительными аттестациями лежит немало документов, компрометирующих его, и в частности не один, связанный с именем Антона Дрекслера.

Дрекслер!

И дернула же нелегкая поставить не на тот номер.

В последние годы Бертгольд все чаще и чаще с недобрым чувством вспоминал злополучное утро 25 февраля 1920 года, когда он, старший офицер разведотделения при штабе Мюнхенского округа, сделал первый опрометчивый шаг. Мог ли он предполагать в тот день, беря в руки два листка бумаги с текстом, бледно оттиснутым на шапирографе, что в них, в этих двух листках, его судьба? Тогда он просто прочел текст и подумал, что осведомитель, внедренный отделением в недавно созданную Германскую рабочую партию — ДАП[1] работает старательно. Интересно, как он ухитрился раздобыть так быстро эти бумажки, содержащие программу партии, если программа была принята только вчера вечером? Бертгольд не спеша жирно подчеркнул карандашом два пункта программы — третий и двадцать второй. В них было записано: «Мы требуем территории и земли (колоний)…», «Мы требуем упразднения наемного войска и образования армии».

Реванш?

Бертгольд перечитал оба пункта, словно надеясь отыскать в них иной смысл. Нет, все точно: ДАП призывала к реваншу. Открыто, не боясь дать правительству и оккупационным властям повод для запрета. Заинтересованный, Бертгольд в течение дня срочно поднял из архивов отделения оперативные материалы по ДАП. Знать о партиях, течениях и группировках все — это входило в его служебные функции. Он держал осведомителей практически в каждой из организаций, действовавших на территории Мюнхенского военного округа. Рейхсвер формально стоял вне политики; однако на деле он активно вмешивался в политическую игру в качестве третьей силы; сто тысяч штыков — таков был его аргумент, когда он желал поддержать или убрать кого-нибудь со сцены. Бертгольд, разумеется, не принадлежал к числу тех, кто решал государственные проблемы; его обязанности были скромными: поставлять достоверную информацию командованию и своевременно проникать в тайны внутрипартийных и межпартийных сделок. Вот и все.

Приступая к изучению материалов по ДАП, Клаус, естественно, еще не знал, что к концу дня придет к мысли использовать свое служебное положение и превратиться из сборщика информации в участника политической игры, ведя ее на свой страх и риск. Просто программа национал-социализма разбудила в его душе боль от раны, нанесенной поражением и бегством кайзера. Для него, кадрового офицера, капитуляция была не актом, закреплявшим положение вещей, а несмываемым пятном на безупречном мундире армии. Еще в школе он мечтал о погонах и там же жадно усваивал мысль о том, что Германия — государство избранных, а немецкий народ отмечен провидением, чтобы господствовать и повелевать… Право господина… Капитуляция отняла его, не дав взамен ничего, кроме репараций, инфляции и хаоса.

Реванш. Только реванш мог вернуть империи былое величие.

Реванш!

ДАП была первой из партий, известных Клаусу, которая без обиняков высказала мысль, бывшую, в сущности, его собственной. Из этого следовало, что это его, Бертгольда, партия и ему с ней по пути. Конечно, ДАП недостает многого: массовости, связи с деловыми кругами, денег. Но значило ли это, что она всегда будет такой или, что хуже, внезапно распадется, как это уже не раз случалось с маленькими партиями?

В поисках ответа Бертгольд в течение дня прочел все материалы из досье ДАП. Их было довольно много, и источники разведотделения с редким единодушием сходились на том, что ДАП постепенно укрепляет свое положение и в течение считанных месяцев приобрела влиятельных сторонников. В досье имелся список лиц, внесших более или менее крупные пожертвования в партийную кассу. Среди них Бертгольд обнаружил несколько предпринимателей, известного в Мюнхене биржевого дельца и целую когорту лавочников. Это был многозначительный факт! Партия, демагогически заявлявшая себя поборником интересов рабочих, фактически существовала на средства… работодателей! Выходит, они делали на нее ставку, рассчитывая, очевидно, что идеи, заложенные в программе, рано или поздно привлекут к национал-социализму новых сторонников и позволят ДАП конкурировать с партиями-гигантами… Ставка в расчете на будущее!.. «Что ж, — подумал Бертгольд. — Это реально. Те, кто станут союзниками ДАП в трудные для нее времена, получат сторицей, приди она к власти». И еще он подумал, что будет правильным стать одним из этих союзников. Негласно, разумеется. И при точных гарантиях, что услуги, оказанные ДАП, не окажутся забытыми и при определенных условиях повлекут продвижение на самый верх служебной лестницы.

Тогда же, в феврале 1920-го, Бертгольд разработал план действий и вскоре передал в кассу партии довольно крупную сумму. Деньги он снял с бесконтрольных секретных счетов и вручил их национал-социалистам, разумеется не сам. Посредником стал доверенный агент, целиком зависящий от Клауса. Этот же агент позднее организовал ему встречи с функционерами ДАП, из бесед с которыми Бертгольд вынес тревожное убеждение, что среди лидеров национал-социалистского движения нет единства. Партию, как выяснилось, раздирала борьба за власть. Четыре ее лидера — Дрекслер, Федер, Дингфельдер и Гитлер — тянули ДАП каждый в свою сторону… Четверо там, где должен быть один!.. Кому из них следовало отдать предпочтение, угадав в нем завтрашнего вождя?