Дело чести - [195]

"Я, нет", ответил Хэмиш и пожал плечами с напряженной улыбкой. "Они, вероятно, просто дает нам немножко личной жизни". Что-то странное было в его тоне, подумала она, но, прежде чем она успела это хорошо рассмотреть, он продолжил. "И, честно говоря, если это то, что подумал Тоби, это чертовски хорошая идея. Господь знает, что мы можем использовать это."

"Аминь," сказала она горячо, и упала назад в его объятия.

Они стояли так в течение достаточно долгого времени, Нимиц наклонился вперед на плече Хонор и потерся щекой о Саманту. Потом Хонор выпрямилась и отступила с призраком улыбки.

"Все хорошо, Maк," сказала она, чуть-чуть повысив голос. Вы можете выйти."

Хэмиш издал звук, который возможно когда-нибудь превратится в хихиканье снова, поскольку Джеймс МакГинесс просунул голову через люк своей стюардской буфетной.

"Привет, Maк," сказал граф.

"Добрый день, Милорд," ответил МакГинесс с его обычной самоуверенностью. "Я могу предложить Вам что ни будь?"

"На самом деле, вы можете предложить мне стакан виски," сказал Хэмиш. "Довольно большой. Что ни будь из Гранд Запасов Его Светлости Гленливет. И не загрязняйте его льдом".

"Конечно, Милорд. А для вас, Ваша Светлость?"

"Думаю, еще немного рановато для меня, чтобы начинать с виски," сказала Хонор, с задумчиво смотря на Хэмиша. "Налей мне Старый Тильман, пожалуйста."

МакГинесс слегка поклонился и исчез обратно в буфетной, но лишь на несколько секунд. Как он налил заказанные напитки в стаканы так быстро, а прекрасная пена на ее глиняной кружке пива, по мнению Хонор, была новым доказательством его волшебных способностей.

Она взяла пиво с легкой улыбкой благодарности, он улыбнулся в ответ, передал Хэмишу его виски, и исчез еще раз. На сей раз, дверь закрылась тихо за ним.

Хонор посмотрела на Хэмиша, затем махнула кружкой в сторону дивана, стоящего перед журнальным столиком. Хэмиш кивнул в молчаливом согласии, и сел, она уселась с ним рядом. Его рука обняла ее, и прежде чем он откинулся на спинку стула, он сделал глубокий глоток из своего стакана, закрыл глаза, и выдохнул в длинном, рваном звуке усталости, который, она знала, он никогда не позволял кому ни будь услышать.

Нимиц и Саманта перетекли на другой конец дивана, они плотно свернулись вместе, мордочка Саманты уткнулась в Нимица, в то время как он напевал ей, его настоящие руки ласкали ее длинную, шелковистую шерстку.

Так в Четвером они сидели течение, как казалось, вечности, просто испытывая чувство комфорта от присутствия друг друга. Но при всей ее радости, вид темной бури в эго и Саманты мысле-свете — ударил по ее эмпатическому чувству, как ураган из-за горизонта. Минуты тянулись, затем, он, наконец, сделал еще один глоток своего напитка и открыл глаза.

"Мне это было нужно," сказал он тихо, и она знала, что он говорил не о виски. "Я не могу поверить, насколько сильно мне это было нужно. И Эмили будет нужно, тоже, как только ты окажешься на поверхности Мантикоры".

"Я тоже хочу ее увидеть, сказал ему Хонр также спокойно. "Но я не думаю, что это произойдет в ближайшее время." Он посмотрел на нее, и ее улыбка вышла более кривой, чем обычно. "Хэмиш, мы пользуемся преимуществами наших должностей, просто сидя здесь. Я не думаю, что это кому ни будь понравится, и я уверена, что у нас есть достаточно служебных обязанностей, чтобы удержать нас от чувства вины. Но я не собираюсь злоупотреблять властью, для поездки на Мантикору или Сфинкс, чтобы увидеть мою семью, когда остальные люди в моей команде не могу сделать то же самое."

Тьма вспыхнула в нем, при этих ее словах. На мгновение она подумала, что он рассержен на ее отказ злоупотреблять привилегиями своего звания, но его мыслесвет совсем не походил на это. Она все еще пыталась проанализировать свои эмоции, когда он покачал головой.

"Тебе не придется злоупотреблять властью, Хонор", сказал он. "И это не будет ни в коем случае фаворитизмом. Поверьте мне, Елизавета хочет, чтобы ты оказалась на Мантикоре так быстро, как сможешь. Она хочет услышать, как Причарт и ее народ отреагировали на все это. И она хочет услышать твое мнение по поводу случившегося, также".

Она начала было возражать, но передумала. В конце концов, он несомненно был прав.

"Я предполагаю, что это было неизбежно", призналась она, вместо этого, и он фыркнул.

"Можете сказать и "неизбежно", сказал он ей, и она кратко улыбнулась. Но затем ее улыбка исчезла, и она поставила свое неначатое пиво на журнальный столик, протянула свою настоящую, из плоти и крови, руку и дотронулась до его щеки.

"Хорошо," сказала она. "Я принимаю ваше решение. И я даже не буду пытаться делать вид, что не хочу видеть Эмили так же сильно, как она хочет видеть меня. Или так же сильно, если на то пошло, как я хочу, видеть детей. Но я думаю, ты забыл, что я могу чувствовать мыслесвет, Хэмиш".

Его глаза потемнели, как будто кто-то опустил ставни за ними, ее пальцы мягко погладили его по щеке.

"В любом случае, ты не сможешь защитить меня от это навсегда", сказала она очень тихо.

"Я…"

Он остановился, посмотрел ей в лицо, потом выдохнул.

"Я знаю", — сказал он, и она почувствовала боль за словами, осознание того, что, несмотря на то, как отчаянно важна для него она была, она была лишь одна из буквально миллионов людей, которые не могут быть "защищены от этого навсегда". Но это то понимание, не могло удержать его от сожаления всем сердцем и душой, что он не смог.