Дело человека - [9]

Кто-то поднял руку. Уайтлоу отмахнулся.

— Нет, не сейчас. — Он улыбнулся. — Я не промываю вам мозги. Я знаю, что некоторые из вас думают так — я тоже видел передовицы в газетах, призывающие к концу политически ориентированных классов! Позвольте сказать об этом сразу же: вы должны заметить, что я не говорил вам, что надо делать. Потому что я не знаю. Ваша ответственность — определить это для себя, тогда вы начнете создавать вашу собственную форму участия. Это единственный реальный выбор, полученный вами за всю вашу жизнь — будете вы участвовать, или нет. Вам надо обратить внимание, что неучастие это тоже решение — решение быть жертвой последствий. Откажитесь управлять своей ответственностью — и вы получите последствия. В любое время! На это можно делать ставки.

Поэтому здесь пролегает граница — обратите на это внимание. «Пусть это сделает Джордж» — это не только лозунг ленивого, это кредо раба. Если вы не хотите забот, и не хотите, чтобы о вас заботились — прекрасно: можете присоединяться к остальной скотине. Скотом быть уютнее — по этому признаку их можно распознать. Не жалуйтесь, когда они пошлют вас на консервную фабрику. Они оплатили эту привилегию. Вы продали ее им. Если хотите быть свободными, поймите: свобода не в том, чтобы быть в уюте. Она в том, чтобы завладеть и использовать возможность — и использовать ее ответственно. Свобода — это не уют. Это обязательство. А обязательство есть желание не быть в уюте. Это две цели не являются несовместимыми, однако чертовски мало свободных людей живут в достатке.

Свободный человек или свободный класс не просто выживает — он отвечает на вызов!

Уайтлоу был, конечно, прав. Почти всегда. Если б даже он был не прав, никто из нас не смог бы поймать его на этом. Через некоторое время мы поняли это очень хорошо.

Я знал, что он сказал бы. Что выбор за мной. Даже если бы я попросил его совета, он только сказал бы в ответ:

— Я не могу ответить на этот вопрос за тебя, сынок. Ты уже знаешь ответ. Ты просто ищешь аргументы.

Верно.

Я никогда больше не смогу рассчитывать на добрую волю вселенной. Пять больших эпидемий чумы и десяток маленьких позаботились об этом.

Мой кофе остыл.

Поэтому я пошел разыскивать Шоти.

5

Шоти нависал надо мной, как стена.

— Вот, — сказал он и сунул мне в руки огнемет. — Не вздрагивай, — улыбнулся он. — Бояться нечего. Он не заряжен.

— О, — сказал я, совсем не успокоенный. Я пытался понять, как его держать.

— Следи за этим, — предупредил он. — Иначе спалишь сам себя — вот, держи его так. Одна рука на управлении пламенем, другая — на стволе. Видишь рукоятку? Правильно. Теперь постой спокойно, пока я закреплю ремни. Мы будем работать без баллонов, пока не вникнешь. Знаешь, тебе повезло…

— О?

— Этот факел — фирмы «Ремингтон». Почти новый. Разработан для войны в Пакистане, но не использовался. Там не понадобился — но для нас теперь он хорош, потому что берет все, что горит и плавится. Гляди, вот хитрость: можно стрелять струей горючего — лучше всего сгущенный бензин — или можно выставить огневой вал взрывающихся пуль, смоченных в горючем. Или одновременно. Патроны упакованы в этой коробке. Когда используешь пули, бери дальний прицел — они взрываются при ударе и летят большие брызги. Эффект ужасен — не нацеливай его в землю, иначе взлетишь.

— Но, Шоти…

— Что-нибудь не так?

— Напалм был запрещен за десять лет до конфликта в Пакистане. Что правительство сделало с огнеметами?

Он продолжал прилаживать ремни.

— Тебе нужны наплечники. — Он отвернулся. Я подумал, что он не хочет отвечать, но он вернулся от джипа с наплечниками и сказал: — То же, что и с атомными бомбами, нервными газами, бактериологическим оружием, галлюциногенами и переносчиками инфекций. Положило на склад. — Он остановил мой вопрос, прежде чем я смог его задать. — Я знаю, они незаконны. Они потому и есть у нас, что у другой стороны они есть тоже. Позволить им знать — это гарантия. Так работают все соглашения.

— Но… я думал, что цель — запретить негуманное оружие.

— Нисколько. Просто предотвратить его использование. Всегда есть разница между тем, что говоришь, и тем, чего реально хочешь. Если достаточно умен, чтобы понять, чего реально хочешь, тогда легко понять, что надо говорить, чтобы получить это. Вот о чем все конференции. — Он угрюмо помолчал. — Я знаю. Я там был.

— Где?

Шоти хотел сказать что-то, но остановился.

— Ладно. Как-нибудь потом. Лучше ответь: что делает оружие негуманным?

— Э-э… — Я задумался.

— Тогда спрошу полегче. Назови мне гуманное оружие.

— Ну… я тебя понял.

— Правильно. Такого нет. Как в Рождество — важен не подарок, а внимание. — Он обошел меня и начал прилаживать наплечники под ремни. — Оружие, Джим — помни об этом — подними руки — это средство остановить другого. Истинная цель — остановить его. Так называемое гуманное оружие просто останавливает человека без того, чтобы нанести ему непоправимый ущерб. Лучшее оружие — можешь опустить руки — действует своим существованием, своей угрозой, и вообще не применяется. Враг останавливает себя сам. Вот когда он не остановится, — он повернул меня, чтобы поправить ремни спереди, — тогда оружие становится негуманным, потому что его хотят использовать. А тогда наиболее эффективно то, которое убивает — потому что оно останавливает парня навсегда. — Он встал на колени, подтягивая крепление на поясе. — Хотя… много говорилось об увечьях…