Дело №306 - [24]

Майор знал, что лейтенант живет вместе с матерью, и, чтобы не волновать ее, приказал оперативному сотруднику отвезти Мозарина к себе на квартиру. Он черкнул записку своей соседке Холмской, прося ее позаботиться о молодом человеке. Вторую записку вместе с коробкой Градов отправил в научно-технический отдел. Лейтенанта перенесли в машину.

После этого Градов вернулся на дачу, открыл дверь в заднюю комнату, откуда был выход через кухню на крыльцо. На столе лежала веточка розово-белых флоксов. По характерному надлому стебля, по редкому сорту он узнал в ней родную сестру той, которую Людмила недавно оставила у него в кабинете.

Освещая фонарем пол, он обнаружил следы двух людей: четкие женские и менее ясные — мужские.

На террасе, где уже светилась под красным абажуром настольная лампа, майор сел писать протокол. Он спросил у врача и понятых, не снимал ли на этой даче комнату или не гостил ли у хозяев Петр Иванович Грунин из Новосибирска. На этот вопрос никто не мог ответить. Понятые посоветовали поговорить с живущей напротив женщиной. Она брала уроки пения у оперного артиста.

Минут через десять Марлен Кускина — загорелая брюнетка в шелковом халате, лет тридцати, — поднялась на террасу и села в плетеное кресло. Поправляя крупные янтарные бусы на шее, она рассказывала низким, «цыганским» голосом:

— Маэстро любит цыганские романсы. Я неплохо исполняю их…

— Извините, — перебил ее Градов, — не живет ли на этой даче кто-нибудь, кроме артиста Миронова?

— Кроме маэстро? — переспросила женщина, широко раскрыв черные блестящие глаза. — В первый раз слышу такой странный вопрос. Вообще у маэстро никто из посторонних не живет, не жил и не будет жить! Он дачу не сдает!

— Не знаете ли вы ту старушку, которая приезжает на дачу?

— Знаю. Это его дальняя родственница. Маэстро поселил ее на лето у себя на квартире. А когда он уехал со своими домашними в Алупку, то поручил ей раз в неделю приезжать в Томилино, ночевать на даче.

— Ключи от дачи у нее?

— Нет, она оставляет их у меня.

— Сейчас они у вас?

— Ваш агент взял их у меня.

— Когда?

— Три дня назад. Он пришел, показал свое удостоверение и пояснил, что в ближайшие ночи воры собираются ограбить дачу маэстро. Уголовный розыск устраивает засаду. Мне велел молчать.

— Вы не запомнили фамилию этого агента?

— Башлыков.

— Какой он из себя?

— Интересный! Волосы с отливом, крупные губы. Я даже спросила, не из цыган ли он?

— Как одет?

— В военное. Без погон. Сапоги сшиты безусловно на заказ.

Градов записал московский адрес Кускиной и отпустил ее. Закончив протокол, он дал подписаться понятым, врачу, и они ушли. Вскоре вернулся на мотоцикле оперативный сотрудник. Следы автомобиля по влажной грунтовой дороге привели его к почте. У дежурной по телеграфу удалось установить, что какой-то человек вместе с девушкой заезжал туда. Девушка заказала трехминутный срочный разговор с Вешняками, но абонент не отвечал. После этого они уехали. Сотрудник отправился дальше по следу «Победы», но скоро она свернула с грунтовой дороги на шоссе. Тут ее след потерялся.

Градов приказал ему дежурить на даче до утра, пока его не сменят.

…Майор вывел мотоцикл за калитку, поехал мимо погруженных в темноту дач. За поселком, на железнодорожном полотне, вспыхнули зеленые, красные, синие огни — пролетела ярко освещенная электричка. Скоро Градов выбрался на шоссе.

«Что же произошло за последние четыре часа? — думал майор. — На даче певца Миронова появился человек, назвавшийся Башлыковым, и другой, неизвестный, его сообщник, скрывавшийся в шкафу. Он то, вероятно, и ударил Мозарина сзади по голове. Приезд лейтенанта на дачу поставил преступников в безвыходное положение, иначе они не пошли бы на столь отчаянное дело, как попытка убить офицера милиции. Ведь этим они вызывали на себя огонь не только всех сил Московского уголовного розыска, но и всей советской милиции. Должны быть очень серьезные причины для такого рискованного, связанного с саморазоблачением шага. Какие же? По сравнению с подобным преступлением угон машины на два часа и наезд на человека — детские игрушки. Дальше… Этот Башлыков представился певице как агент Уголовного розыска, а лейтенанту — как жених Людмилы Иркутовой. И зачем от имени Мозарина они выманили Людмилу на эту томилинскую дачу? Для чего она им нужна? Что они хотят с ней сделать? Чувствую, что жизнь девушки в опасности! Но, может быть, Башлыков знает Людмилу? В самом деле, почему она прошла с Башлыковым в комнаты и затем спокойно уехала с ним? Иркутову, сильную девушку, спортсменку, трудно заставить сделать что-нибудь против ее воли. Возможно, что при ней и стукнули Мозарина по голове… Если Людмила уже вернулась домой, то с ее помощью можно выяснить, кто и зачем вызывал ее в Томилино, если же она добровольно уехала с преступниками, то, значит, дело номер триста шесть принимает неожиданный оборот».

Рассуждая таким образом, Градов подъехал к Управлению милиции. Он поднялся наверх и сразу же встретил оперативного сотрудника, которому поручил отвезти Мозарина. Тот доложил, что лейтенант уже находится на попечении Холмской, а коробка майора с вещественными доказательствами вручена дежурной научно-технического отдела Корневой. Выслушав его, Градов направился к комиссару Турбаеву доложить о происшествии этой ночи. В коридоре навстречу ему с деревянного дивана поднялся Иркутов.