Делай то, за чем пришел - [95]

— Остановите сейчас же. Остановите станки. Что вы гоните, не замеряя! Ведь завысили размеры, неужели не видите?

— Завысил... размеры... — повторил за ней Парамонов, видимо, с трудом уясняя, о чем речь. Дремучая щетина, над бровью ссадина: упал, поди, или подрался с кем-нибудь.

— Боже, боже мой! — Дина сама надавила на красную стоп-кнопку, и станок остановился. — Вот вы наворочали их целую гору, валиков. И все они никуда не годные. Коля вон запарился: снимает за вас то, что вы должны снимать. Дайте калибры...

Ни один калибр и близко не был к размерам валика.

— Смотрите, что вы делаете.

Парамонов моргал голубоватыми глазками, и в них была такая тоска и горечь, что казалось — он сейчас может заплакать, зареветь, этот здоровенный мужчина.

Изо всех сил Дина убеждала себя в том, что тоска эта не от чего-то другого, а от выпитого, пьяная тоска, а потому грош ей цена; убедив себя в этом, Дина каким-то изменившимся, глухим голосом сказала:

— Вот что, Сидор Федорович, хватит. Я отстраняю вас от работы. Сегодня же скажу об этом начальнику цеха. Всему есть предел... Довольно! Слышите?..

— Мы бы тебя любили... — произнес он почти шепотом. — Мы бы тебя на руках... — выдохнул он.

— Все, все! Молчите! — воскликнула Дина, чувствуя, как по сердцу жгуче полоснула жалость. — Не хочу! Не хочу! Не могу... — и даже уши руками зажала.

Парамонов неуклюже потоптался на месте, покрутил своей большой головой, потом стал снимать замасленный фартук.

Дина смотрела, как удаляется широкая сутулая спина, и едва сдерживалась, чтобы не броситься вслед и не закричать: «Нет, нет! Не слушайте меня! Не слушайте, ради бога! Не уходите!..»

Кое-как добралась до конторки, присела на стул и оцепенела. Пусто было в голове, пусто на душе.

И только вздрогнула, когда в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Светланы.

— Дина Львовна, — встревоженно проговорила девушка, — линия остановилась…

— Да, да, — сказала Дина. — Я сейчас.

...Чем только не приходилось заниматься Дине в эту зиму!.. Доставала заготовки и инструмент, ругалась с ремонтниками, таскала на себе детали, настраивала станки, выслушивала разгоны начальства, жалобы и просьбы рабочих, вникала в каждый пустяк. А вот самой становиться за станок еще не приходилось.

Дина чувствовала, что рабочие с любопытством поглядывают в ее сторону.

Наведя кое-какой порядок на рабочем месте Параменова, Дина заставила себя сосредоточиться, выверила и снова закрепила резцы, установила на обоих станках голубоватые заготовки. Теперь закрепить их... Повернула рукоятку, и станок как бы облегченно вздохнул — это сжатый воздух надежно зажал, закрепил надвинувшимся центром валик.

Теперь... черная пусковая кнопка, щелчок, взвыв мотора, и резцы хищно поползли на заготовку. Еще мгновение, и все четырнадцать резцов впиваются в подрагивающий голубоватый металл. Не отнимай руки от суппорта, и по тебе пробежит напряжение станка, глухой стон разрезаемой стали, упругая дрожь механизмов.

Сверху на деталь тоненькими струйками льется белая охлаждающая эмульсия; четырнадцать сизых локонов, дымясь паром, завиваются над лезвиями резцов. Пошло. Теперь — к другому...

А через минуту уже первый валик, тепленький, весь в капельках эмульсии, будто выкупанный в парном молоке, покатился по скату к Колиному рабочему месту.

Не успела Дина и передохнуть, как новый валик уже поблескивал в чреве другого станка. Поворот черной рукоятки, станок сожалеюще вздыхает, разжимает свои механические руки и отдает деталь Дине. Дина передает ее Коле, тот — Иванову... И еще с десяток рук так же снимут деталь со ската, и, преобразив, отпустят дальше. И валик будет катиться, катиться, пока не достигнет совершенства на шлифовальном станочке Светланы.

Линия гудела, линия работала, гул ее вливался в общий гул цеха. Все свое внимание, все мысли Дина сосредоточила на том, чтобы не ошибиться, чтобы взять, закрепить, повернуть, замерить и поправить именно то, что нужно в данную секунду. Даже не заметила, как подошел конец смены.

Коля вдруг распрямился, вытер рукавом пот, держа грязную ладонь подальше от распаренного лица:

— Ну и ритмик вы задали, Дина Львовна...

Надо было прибирать рабочее место, сдавать смену, идти к начальнику цеха, делать множество необходимых мелких дел.

И когда через час, управившись с делами, Дина направилась к проходной, то, вспомнив Парамонова, почему-то подумала — он ждет ее там, за проходной. Увидев, подойдет, начнет оправдываться, извиняться, заверять...

Но никто не ждал ее за проходной.

Дина постояла немного, посмотрела вокруг и медленно пошла по пустырю в сторону общежития.

«Мы бы вас любили... Мы бы вас на руках носили... — вновь и вновь вспоминалось ей.

А на пустыре шумела стройка, росли этажи, сигналили воздетые в небо краны, рычали экскаваторы, бульдозеры и самосвалы, радостно перекликались новоселы, разгружая шкафы, кровати, зеркала... На куске еще недавно голой, пустынной степи обосновывалась новая жизнь.

Миниатюры

Камни

Когда глядишь на омытую дождем мостовую, то вдруг открывается, что камни ее очень разные. Даже серые и те разные. Один гладкий голубоватого оттенка, другой зернистый сзелена; этот с черными крапинками, тот с блестками слюды. А есть еще пестрые с четкими вкраплениями, есть розовые с бурыми пятнами, черные с белыми прожилками. Каждый из них как бы хранит память о той горе, из которой его вырвали когда-то...