Делай, как я! - [46]
Как-то вечером возвращался Башмаков из увольнения. Было холодно, шёл дождь. Шинель Башмакова намокла, сапоги хлюпали по грязи.
"И угораздило меня тащиться сегодня в увольнение,- ругал сам себя Башмаков. – В этакую слякоть хороший хозяин и собаку не выпустит из дому…"
И только он так подумал, как услышал слабое повизгивание.
Башмаков наклонился и увидел в канаве возле дороги маленького щенка. Щенок ослаб и дрожал. Он пытался подняться, но лапы его разъезжались в разные стороны.
– Ах ты, бедняга, – сказал Башмаков.
Он поднял щенка, спрятал за пазуху и понёс в казарму.
Под шинелью щенок быстро согрелся и теперь слабо шевелился, устраиваясь поудобнее.
– Вот что, друг, – говорил Башмаков. – Если бы ты, допустим, был Башмаковым, а я, допустим, Тузиком, неужели ты бы не поступил так же? А?
Этими своими рассуждениями он старался приободрить себя, потому что уже догадывался, какое выражение лица будет у старшины роты, когда тот увидит щенка.
И он не ошибся.
– Ах, Башмаков, Башмаков, – сказал старшина.- Сколько же можно?
Башмаков молчал.
– Зимой вы отогревали в казарме воробья. Было такое?
– Было, – сказал Башмаков.
– Летом ежа выхаживали. Было такое?
– Так точно. Было, – сказал Башмаков.
– Между прочим, – продолжал старшина, – у нас казарма, а не зоосад или там уголок Дурова. И ни воробьям, ни ежам, ни собакам здесь жить не положено. Ясно?
– Так точно, – печально сказал Башмаков. – Ясно.
И тут щенок, которого он уже успел опустить на пол, проковылял к старшине и потёрся о его сапог.
– Как его хоть зовут? – спросил старшина.
– Тузик, – быстро сказал Башмаков.
Так Тузик остался жить в казарме. Он быстро привык к солдатам, и солдаты полюбили его.
Только одна беда – Тузика частенько приходилось прятать. Старшина больше всего боялся, что щенка увидит начальство. Однажды второпях Тузика спрятали в тумбочку к рядовому Домодедову. И пока дежурный по части осматривал казарму, Тузик успел съесть печенье, которое прятал у себя в тумбочке рядовой Домодедов. Домодедов очень огорчился и пошёл жаловаться старшине, но старшина сказал, что Тузик поступил совершенно правильно, потому что хранить печенье в тумбочке не положено.
– А хранить Тузика в тумбочке положено? – спросил Домодедов.
Но старшина ему ничего не ответил.
И хотя пока всё обходилось благополучно, старшину не оставляло беспокойство.
– Ох, Башмаков, – говорил он, – чует моё сердце, наживу я неприятностей с вашим Тузиком. В части со дня на день ждут генерала. Не дай бог, если Тузик попадётся на глаза генералу.
– Да не беспокойтесь, товарищ старшина, – отвечал Башмаков. – Всё будет в порядке.
А сам про себя думал:
"Я уже второй год служу, а ещё ни одного генерала не видел. С чего бы это нынче генералу к нам ехать?"
И надо же было так случиться, что генерал явился в казарму как раз в тот день, когда дневальным был Башмаков.
Может быть, Башмаков заметил бы генерала из окна заранее, если бы не увлёкся азбукой Морзе. Последний месяц они с ефрейтором Барабанщиковым усиленно изучали радиодело, готовились сдавать на классность. Едва выдастся свободная минута, они уже тренируются. Башмаков выстукивает Барабанщикову:
– Как ваше здоровье?
А Барабанщиков отвечает:
– Моё здоровье прекрасно. Или Башмаков выстукивает:
– Что, вы думаете, сегодня на обед? А Барабанщиков отвечает:
– Я думаю – пшённая каша.
А тут вдруг распахивается дверь и входит генерал. А за ним два майора и капитан – дежурный по части.
Может быть, кто-нибудь другой на месте Башмакова и растерялся бы от неожиданности, но Башмаков не дрогнул. Подал команду: "Рота, смирно!" – и, как положено, докладывает:
– Товарищ генерал, личный состав третьей роты находится на занятиях по огневой подготовке. Дневальный по роте – рядовой Башмаков.
– Вольно, вольно, – говорит генерал.
– Вольно! – командует Башмаков.
И получается, эту команду подаёт он для одного ефрейтора Барабанщикова, потому что больше никого сейчас в казарме нет. И только Башмаков так подумал, как вспомнил о Тузике.
Тузик, ничего не подозревая, сидел в ротной канцелярии. Сейчас генерал, и оба майора, и капитан – дежурный по части – войдут в канцелярию, а им навстречу…
"Что же делать?" – думает Башмаков. Знаками показывает он Барабанщикову: убери, мол, Тузика.
Но Барабанщиков ничего не видит, потому что смотрит только на генерала.
А тем временем капитан – дежурный по части – говорит генералу:
– Здесь, в третьей роте, товарищ генерал, у нас всегда образцовый порядок…
"Что же делать?" – думает Башмаков.
И вдруг отличная мысль приходит ему в голову.
Сначала слабо, а потом всё сильнее постукивает он пальцами по тумбочке. Сначала медленно, а потом всё быстрее. Точка, тире, точка…
"Срочно убери Тузика, – выстукивает он Барабанщикову. – Срочно убери Тузика".
Но Барабанщиков ничего не слышит, он по-прежнему смотрит только на генерала. И оба майора, и капитан – дежурный по части – смотрят на генерала. А генерал смотрит на Башмакова. И постукивает пальцами по стене. Точка, тире, точка…
"Вас понял", – выстукивает генерал Башмакову.
Потом поворачивается и идёт в канцелярию.
А Башмаков, когда приходит в себя от растерянности, озадаченно вздыхает и говорит:
