– Как? – сказал лейтенант Петухов. – Вы разве не в плену?
– Никак нет, – сказал Башмаков. – Уже нет.
Конечно, нам очень хотелось тут же расспросить Башмакова, как удалось ему бежать, но на счету была каждая минута.
Только вечером в казарме, когда уже кончились учения, мы узнали наконец, что произошло после того, как Башмакова захватили в плен.
А произошло вот что.
Солдаты "противника" привели Башмакова в свой лагерь, в палаточный городок, и стали допрашивать.
– Кто такой? – строго спросил сержант. – Десантник?
– Ай донт андэстэнд, – сказал Башмаков.
– Чего? Чего? – изумился сержант.
– Ай донт андэстэнд, – невозмутимо повторил Башмаков.
Сержант растерянно оглянулся на своих солдат.
– Это он по-английски с вами разговаривает, – сказал один из них.
Сержант задумчиво посмотрел на Башмакова.
– Ишь ты! – сказал он. – Что придумал! Хитрый чёрт! Ладно, веди его, Горохов, в штаб. Там разберутся.
– Пошли, – сказал Горохов и ткнул Башмакова автоматом в спину. – Шагай! Шагай!
У солдата было круглое лицо с веснушками, крупными, как кукурузные хлопья.
– Слушай, парень, – миролюбиво сказал Башмаков, когда они отошли подальше от сержанта. – Ты откуда призывался?
– Иди! Иди! – хмуро отозвался Горохов. – Не разговаривай!
– Да чего ты злишься? Мне просто лицо твоё вроде знакомо. Очень заметное у тебя лицо.
– Это почему? – подозрительно спросил Горохов.
– На футболиста одного похож. А я думаю: может, встречались где? Может, земляк мой… Ну, не говори, не говори, если не хочешь. Подумаешь – военная тайна!
– Из Новозагорска я, – помедлив, сказал Горохов.
– Да ну! – поразился Башмаков. – Я тоже!
Горохов недоверчиво покосился на него:
– Заливаешь небось? Ты на какой улице жил?
– На Советской.
– Точно. Есть такая. А где?
– Да возле почты.
– Точно! Я ж там недалеко живу! У меня ж там все пацаны знакомые! Смотри-ка!
– А Смирнова ты знаешь? – спросил Башмаков.
– Это какого? Витьку, что ли?
– Ну да, Витьку!
– Так мы же друзья с ним! – восторженно закричал Горохов.
– А Рыжего?
– Саньку? Вратаря? Да его ж вся Советская знает! Помнишь, как Пека вышел один на один с ним? А Санька ему под ноги! А Пека…
– Точно! Я тогда за воротами стоял, – сказал Башмаков.
– Ну, здорово! – сказал Горохов. – Вот здорово! Второй год служу, а первый раз земляка встретил!
…Когда Башмаков довёл рассказ до этого места, ефрейтор Барабанщиков, который давно уже порывался перебить Башмакова, не выдержал.
– Что же ты молчал до сих пор? – закричал он. – Земляки мы, выходит! Я же тоже из Новозагорска!
Мы все так и покатились со смеху, а Башмаков спокойно спросил:
– У вас в Новозагорске, что, все такие?
– Какие?
– Сообразительные. Я, между прочим, в Новозагорске никогда и не был.
С минуту Барабанщиков обалдело смотрел на Башмакова.
– А Советская улица? А Витька Смирнов? А Санька Рыжий? – наконец спросил он. – Откуда ты узнал?
– Ловкость рук, – сказал Башмаков. – Подумай сам. В каждом городе наверняка есть Советская улица. На Советской улице почти всегда найдётся почта. У каждого человека всегда отыщется хоть один знакомый по фамилии Смирнов. И по прозвищу Рыжий – тоже. Так что всё очень просто.
Барабанщиков пошевелил губами, но ничего не сказал. Нечего ему было сказать.
– Ну а дальше-то что? Дальше? Как ты из плена смылся? – нетерпеливо спрашивали мы.
– А дальше ещё проще. Сказал, что скоро еду в отпуск, в Новозагорск. Сразу после учений. Мол, не нужно ли что-нибудь передать. Горохов тут же помчался за какими-то фотографиями в свою палатку. Мне велел подождать. Ну, а я ушёл. Вот и всё.
Мы, смеясь, смотрели на Башмакова. И только ефрейтор Барабанщиков бросал на него сердитые взгляды. Видно, никак не мог простить, что Башмаков так безжалостно обманул его земляка из Новозагорска…
Как Башмаков одолжил свою фамилию
Если приключалась в нашей роте какая-нибудь странная история, то приключалась она непременно с Башмаковым. Хотя, в общем-то, она вполне могла произойти с любым из нас, но вот происходила почему-то всё-таки с Башмаковым.
Так было и в этот раз.
Почему именно на Башмакова пал выбор сержанта Модестова – неизвестно. Этот сержант Модестов в нашем батальоне отвечал за спортивную работу, и была у него одна слабость – во что бы то ни стало хотелось ему прославить наш батальон.
И вот этот сержант Модестов подходит как-то к Башмакову и говорит:
– Придётся вам, Башмаков, на вечерок одолжить свою фамилию.
– То есть как? – удивился Башмаков.
– А очень просто. Я тут в посёлке классного боксёра разыскал. Договорился с ним, чтобы он за наш батальон выступил. Ну вот вы ему свою фамилию и одолжите. Объявим, будто Башмаков выступает. Ради спортивной славы батальона.
– Ладно, – говорит Башмаков. – Если ради славы… Правда, я этот бокс не люблю, смотреть даже на него не могу. Но мне-то что. Берите мою фамилию.
Поговорили они так, и Башмаков об этом разговоре тут же забыл. А на другой день прибегает в казарму лейтенант – начальник физической подготовки части.
– Кто у вас тут Башмаков? – спрашивает.
– Я Башмаков, – говорит Башмаков.
– Что же вы, – говорит лейтенант, – молчали до сих пор? Что же вы свои боксёрские способности скрывали? На тренировки почему не ходили?
