Дела семейные - [12]
— Сейчас гораздо лучше, смотри сама.
Нариман расставил трясущиеся пальцы.
— Как скала. Ну, почти как скала.
Из-под обрывков упаковки появилась трость.
— Какая красота! — Нариман провел рукой по отполированному дереву.
— Настоящий орех, чиф.
— Смотри, дедушка, мы надели на нее специальный резиновый наконечник, чтоб не скользила.
— Замечательно, — восхитился Нариман, передавая палку Джалу.
Джал тоже выразил восхищение подарком и для наглядности даже постучал тростью по полу.
Куми заглянула в гостиную — и застыла на пороге.
— Глазам своим не верю!
— В чем дело, цвет не тот? — забеспокоилась Роксана, зная суеверность сестры.
— Задумайтесь на минутку. Что вы дарите? И кому? Трость. Папе.
— Он любит ходить пешком, — ответил Йезад. — Палка ему пригодится.
— Мы не хотим, чтобы он ходил пешком! У него остеопороз, болезнь Паркинсона, пониженное давление — он просто ходячая медицинская энциклопедия!
— И ты хочешь поставить меня на полку. А я не собираюсь находиться круглые сутки в закрытом помещении.
— Согласен с вами, чиф. Так спятить можно.
— Ах, ты согласен? А что вчера случилось, тебе известно? Я не хотела говорить об этом в папин день рождения, но теперь скажу! Хотя нет. Пускай Джал расскажет. Скажи им, Джал.
Джал откашлялся, поправил слуховой аппарат и кротко сказал, что вчера с папой случилась беда.
— Глупости, я просто споткнулся и подвернул ногу, вот и все. — Нариман подтянул рукав, демонстрируя пластырь. — Вот она, чудовищная рана, которая напугала их.
Смех Йезада и улыбка облегчения на губах Роксаны сбили Куми с толку.
— Вы меня послушайте, — взмолилась она. — В следующий раз он может так легко не отделаться. Шутка ли, в его возрасте гулять одному!
— Так, может быть, вы с ним будете выходить? Прогулка всем пойдет на пользу, — предложила Роксана.
— Хочешь одним махом всех нас покалечить? А ты почему молчишь? — набросилась Куми на брата. — Всегда я должна спорить и оказываться плохой?
— Это все слуховой аппарат, Джал из-за него не может участвовать в разговоре, — вступился Йезад. — Знаешь, Джал, современная техника творит чудеса, теперь есть более совершенные приспособления, такие миниатюрные, что их и не видно.
— Да брось ты, — оборвала его Куми, — если он с большим аппаратом не слышит, как ему маленький поможет?
— Сейчас улицы — гиблое место, — начал Джал. — Пешеходные дорожки разрыты, пешеходы вынуждены идти по проезжей части. Что ни день — десятки несчастных случаев. Мы уговариваем папу гулять по квартире, благо она такая большая. Свежим воздухом можно на балконе подышать. К чему рисковать жизнью и конечностями на этих убийственных тротуарах?
— Мне кажется, вы преувеличиваете, — сказал Йезад. — Я не спорю, ходить нужно с осторожностью и не полагаться на дорожную сигнализацию. Но мы все-таки в цивилизованном городе живем.
— Да? — съехидничала Куми. — Почему же ты хотел в Канаду уехать?
Об этом Йезад не любил вспоминать.
— Это когда было. И причина была не в уличном движении и не в плохих тротуарах.
В ответ Куми объявила, что раз так, раз они считают, что папины прогулки не опасны, то она лично больше не будет сопротивляться. Но если, боже упаси, с папой что-то случится, то они с Джалом доставят папу прямиком к месту жительства Ченоев.
— Чифу мы всегда рады, — согласился Йезад, — только не забудьте заодно прихватить одну из свободных комнат. Мы живем в двухкомнатной квартирке, а не в семикомнатном дворце, как вы.
— Смейся, смейся. А я серьезно.
Другого выхода просто не будет, заявила Куми. На сиделку или медсестру денег нет, а о больнице для хроников не может быть и речи.
— Пускай Джал расскажет, как идут дела на бирже, маминых денег только-только хватает на самое необходимое. А папа все свои средства вложил в вашу квартиру — о чем вы прекрасно знаете.
— Но вы живете в таком чудном доме! — вздохнула Роксана. — Что ж вы вечно нам завидуете?
— Чудный дом? Дом с привидениями, который давно пришел в разор и запустение! Вы посмотрите на эти стены, их уже тридцать лет не красили. Что мы будем делать, если потечет крыша или выйдет из строя последний клозет, я просто не знаю. Подумать только, ведь мы могли жить вместе, одной семьей — нет, вам потребовалось отделиться.
— Постой, — остановил ее Нариман, — Роксана ни при чем, это было мое решение.
— Почему мы вообще ворошим эту старую историю? — не выдержала Роксана. — Только потому, что тебе не понравился наш подарок папе?
— Подарок, трость эта, лишнее свидетельство того, какой ты стала невнимательной. Ты не была такой раньше, пока не вышла замуж и не уехала от нас. А теперь тебя совершенно не волнует, как мы тут — живем или умираем. И мне от этого больно!
Куми отвернулась, вытирая слезы. Роксана замерла, почувствовав себя преступницей.
— Не надо, Куми. — Она обняла сестру. — Куми, не говори глупости, я каждый день думаю о тебе, о Джале, о папе… Ну не плачь, Куми…
Она подвела сестру к дивану и усадила между собой и Йезадом. Куми, всхлипывая, пожаловалась, что никто и слова не сказал про рубашку, которую они с Джалом подарили папе.
— Отличная рубашка, — заверила ее Роксана.
— Они похвалили ее, как только вошли, — помог отец. — Ты была на кухне.
Рохинтон Мистри (р. 1952 г.) — известный канадский писатель индийского происхождения, лауреат нескольких престижных национальных и международных литературных премий, номинант на Букеровскую премию. Его произведения переведены на множество языков, а роман «Хрупкое равновесие», впервые опубликованный в 1995 году, в 2003 году был включен в список двухсот лучших книг всех времен и народов по версии Би-би-си. …Индия 1975 года — в период чрезвычайного положения, введенного Индирой Ганди. Индия — раздираемая межкастовыми, межрелигиозными и межнациональными распрями, пестрая, точно лоскутное покрывало, которое шьет из обрезков ткани молодая вдова Дина Далал, приютившая в своем доме студента и двух бедных портных из касты неприкасаемых.
Перед Вами необычный сборник рассказов, ведь главными героями и рассказчиками в них являются аляскинские маламуты и сибирские хаски. Они поделятся с Вами забавными, серьезными и печальными событиями своей четвероногой жизни. Эта книга — попытка людей взглянуть на мир глазами своих младших братьев, хотя бы в фантазиях представить, как воспринимают нас, хозяев, наши любимцы. Итак, вы готовы взглянуть на мир глазами собак?
Что будет с нашей планетой завтра, если человек не прекратит варварски истреблять природные богатства? Этот вопрос остро звучит в новом романе Й. М. Зиммеля, в котором есть все: интриги и убийства, продажные политики и отважные журналисты, и, конечно, настоящая любовь. Выдающиеся писатели и ученые пытаются предотвратить гибель всего живого на нашей планете, чтобы каждый приходящий в этот мир ребенок услышал, как вновь и вновь весной поет свою песню жаворонок.
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Посвящается Дине Дурбин - актрисе, певице. Жене, матери, хозяйке дома. Просто человеку. Ее история потрясающа, необычна, во многом уникальна. Этот рассказ - мой скромный посильный подарок ей и тем, кто помнит. Для лучшего понимания рассказа стоит знать биографию Дины хотя бы поверхностно.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.