Дела и люди века: Отрывки из старой записной книжки, статьи и заметки. Том 1 - [87]
Такой печальный исход столь блистательно начатого дела окончательно обескуражил Дерикера. Он упал духом и стал задерживать выпуск книжек. В августе 1867 года, у него было выпущено, вместо восьми, только четыре книжки. Денежных средств на выдачу остальных восьми книжек в наличности не имелось. Издать эти книжки в кредит значило бы обременить издание 1868 года, значительным долгом, а на увеличение подписки рассчитывать едва ли было возможно, и вот Дерикер, по зрелом размышлении, решился продать свои «Беседы».
Я был знаком с Дерикером, печатался у него и, зайдя как-то к нему в конце лета 1867 года, нашел его в страшном горе от разных неудач, которых у него, кроме неудачи по изданию, как нарочно в то время скопилось довольно. Слово за слово, мы разговорились, посетовали, потужили о безвыходном положении наших первых пионеров в деле народного образования, и я уже сбирался было уходить, как вдруг Дерикер поднялся с места, прошелся медленно по кабинету и, остановись против меня, сказал: «я решился продать мои «Беседы» — не купите ли вы их, или не найдете ли мне покупателя»? Меня застигло врасплох подобное предложение, я не мог ничего ответить и сказал только, что об этом нужно подумать серьезно.
Спустя неделю, мы опять свиделись и говорили об условиях передачи журналов, но условия эти казались мне такими тяжелыми, что я расстался с Дерикером без всякой надежды на успех дела. Однако, разумные доводы восторжествовали, Дерикер пошел на уступки, и в одно прекрасное утро мы ударили по рукам. Он передавал мне свои редакторские и издательские права и старый хлам, т. е. журналы за прежние годы и отпечатанные особыми брошюрами некоторые статейки. Я же должен был удовлетворить подписчиков 1867 года, т. е. выдать в этом году восемь книжек «Бесед», уплатить ему при заключении условия 1000 руб. и затем, в продолжение трех лет, платить ему известный процент чистой прибыли, но в общем итоге за все годы не менее 3000 руб.
10-го сентября, утром, я отправился к помощнику начальника Главного штаба, свиты его величества генерал-майору Мещеринову, просить разрешения на издание купленных мною «Бесед», так как я состоял на службе в Главном штабе, в его ведении. В 11 часов он меня принял.
— Что вы скажете?
— Осмеливаюсь беспокоить, ваше превосходительство, по собственному делу.
— По какому?
— Прошу вашего разрешения и покровительства в таком деле, которое может сделаться источником моего благосостояния.
— Объяснитесь.
— Вашему превосходительству небезызвестно, что у нас издается несколько журналов для народа и солдат. Дела издателя одного из этих журналов, именно «Солдатской Беседы», Дерикера, пришли в расстройство. Поэтому он предлагает мне принять издание.
— Что ж вы хотите? — перебил меня генерал — субсидии?… Откуда я вам ее возьму?
— Нет, ваше превосходительство, я не прошу субсидии, я прошу разрешения и нравственной поддержки.
— Я ничего не могу вам сделать — не в моей власти…
— Если Погосский был обязан многим генералу Обручеву, так позвольте мне быть обязанным вам всем…
— Я сделал Погосскому больше, чем Обручев — опять перебил меня генерал — да дело не в том… Его изданию нельзя было не сочувствовать: он — известный писатель и пользуется репутациею.
— Да, если его повести и составляли лучший отдел журнала, зато прочие отделы не соответствовали…
— Повести, — еще раз перебил меня генерал, — составляют лучшее средство для образования народа, он читает их и поучается.
— Позвольте, ваше превосходительство, доложить вам, что народу нужны не одни повести. Я предполагаю дать журналу более серьезное направление, печатать, например, объяснения значения новых мировых судов, земских учреждений, что необходимо знать крестьянину, затем…
Но живой, подвижный генерал снова перебил меня.
— Да, что народ поймет из ваших книжек! Он скорее поймет, если ему объяснят это на словах… Читать он не умеет, а писаря не захотят делиться с крестьянином теми сведениями, которые составляют их профессию… Впрочем, дело не мое, издавайте, что знаете, только я не могу понять, чем я то могу быть вам полезен?
— Мне нужно разрешение на право издания.
— Об этом нужно просить графа[38]. Только граф едва ли вам разрешит…
— Я надеюсь на вас, ваше превосходительство, быть может вы примете на себя труд доложить о моей просьбе графу.
— Да, конечно, я буду говорить с ним. Но я должен признаться, затрудняюсь… Вы займетесь своим журналом, а дела по должности будут лежать.
— Ваше превосходительство, я обещаю вам быть таким же исправным чиновником, как и теперь… Ведь я не буду один заниматься журналом, найдутся сотрудники.
— Всё же надо прочитывать, надо исправлять, надо, наконец, и направление дать журналу… как будто это пустяки…
