Декстер во тьме - [33]

А потом, позже, когда вышел из здания к своей машине, чтобы отправиться домой, я вновь ощутил то же самое: кто-то или что-то вело слежку, однако это было лишь ощущение. Не предостережение, не внутренний шепот из тени, не предостерегающее хлопанье невидимых черных крыльев — ощущение. Это заставляло меня нервничать. Когда Пассажир говорит, я слушаю. Я действую. Только сейчас он не говорил, просто пыхтел в корчах, а я понятия не имел, что делать после такого послания. Так что, за неимением ничего более определенного, я на всем пути до дома не отводил взгляда от бокового зеркала.

Было ли это чем-то похожим на то, как люди живут? Идти по жизни с непреходящим ощущением, будто ты добыча, мясо на копытах, ковыляющее по охотничьей тропе, где тигры, принюхиваясь, идут за тобой по пятам? Если так, то это, несомненно, многое объясняет в поведении людей. Сам хищник, я отлично знаю, как сильно чувство, которое ведет тебя, замаскированного, через стада подходящей добычи, сознающего, что в любой момент можешь отбить от стада одну особь. Только вот без единого слова от Пассажира я не просто смешался, а на самом деле стал частью стада, стал уязвимым. Я стал добычей, и мне это не нравилось. Заставляло быть куда более настороженным.

Когда я съехал с трассы, настороженность меня не подвела: белая «тойота-авалон» следовала за мной.

Конечно, в мире полно белых «тойот-авалонов». В конце концов, японцы проиграли войну, и это дает им право верховодить на нашем авторынке. И несомненно, разумом понимаешь: многие из этих «авалонов» направляются по домам тем же запруженным путем, что и я. Если подойти логично, то для выбора существует такое множество дорог, что имелся полный смысл для белого «авалона» поехать по любой из них. И было бы нелогично предполагать, будто кто-то меня преследует. Что я такого сделал? В том смысле, что кто бы это мог доказать?

А значит, было совершенно нелогично с моей стороны ощущать за собой слежку, и это никак не объясняет, почему я свернул вправо с шоссе номер 1 в какой-то проулок.

Не объясняет также и того, почему белый «авалон» увязался следом.

Машина держалась поодаль, так поступил бы любой хищник, чтобы не спугнуть выбранную добычу… или любой нормальный человек поступил бы так же, случись ему по совпадению повернуть в том же месте. И вот с тем же нетипичным отсутствием логики я опять вильнул, на сей раз влево, выехав на небольшую жилую улицу.

Другая машина тут же проделала то же самое.

Как уже отмечалось, Лихой Декстер не ведает, что такое страх. Значит, громовое буханье сердца, палящая сухость во рту и обильно скатывающийся с ладоней пот — не более чем сильное беспокойство?

Ощущение было мне совсем не по нраву. Я не был больше Рыцарем Кинжала. Мой клинок и мои латы остались в каком-то подземелье замка, а я без них оказался на поле брани, обратившись вдруг в сочную и вкусную жертву. Неведомо по какой причине у меня появилась уверенность, что мой запах застрял в чьих-то хищных ноздрях.

Я опять повернул вправо… и, только подъехав вплотную, заметил знак «ПРОЕЗДА НЕТ». Я свернул в тупик. Попал в западню.

Почему-то я сбавил ход, дожидаясь, когда другая машина последует за мной. Наверное, просто хотел убедиться, что белый «авалон» и вправду ехал сзади. Ехал. Я прокатил до конца улицы, где дорога расходилась в небольшой круг для разворота. На подъездной дорожке дома, стоявшего у круга для разворота, машин не было. Я въехал на дорожку, заглушил двигатель и стал ждать, потрясенный сбоем собственного сердца и своей неспособностью предпринять нечто большее, чем тупо сидеть и ждать неизбежных клыков с когтями преследователя, кем бы тот ни оказался.

Белая машина подъехала ближе. У круга она притормозила, медленно подъезжая ко мне…

А потом проехала мимо, развернулась и выбралась из переулка в закатный Майами.

Я смотрел, как она уезжает, и, когда задние огни пропали за поворотом, вдруг вспомнил, как надо дышать. Воспользовался внове обретенным знанием, к великому для себя благу. Как только я восстановил содержание кислорода в организме и вновь оправился, то сразу почувствовал, до чего глупо себя веду. Что, в конце концов, на самом деле произошло? Какая-то машина, по-видимости, преследовала меня. Потом уехала. Существует миллион причин, отчего она могла выбрать тот же путь, что и я, и все они вполне сводятся к одному слову: совпадение. А после, пока Трясущийся Декстер исходил по́том на сиденье, что большая гадкая машина сделала? Проехала мимо. Она не остановилась ни поглазеть, ни порычать, ни ручную гранату швырнуть. Просто проехала и оставила меня в луже собственного вздорного страха.

В окошко машины постучали, и я, дернувшись, ударился головой о потолок салона.

Повернулся посмотреть. Усатый мужчина средних лет с лицом, изрытым шрамами от угрей, склонился и смотрел на меня. До этого я его не замечал: еще одно свидетельство моего одиночества и беззащитности.

Я опустил стекло.

— Могу я вам чем-то помочь? — спросил мужчина.

— Нет, спасибо, — ответил я, несколько удивленный его предложением: что за помощь мог он предложить?

Мужчина не стал держать меня в неведении.