Декалог - [70]

Ежи внезапно — довольно сильно — согнутыми пальцами хватает парня за нос. У того на глазах выступают слезы.

Ежи. Отдай серию с цеппелинами.

Парень молчит. Ежи сжимает пальцы. Из носа течет кровь.

Парень. Я продал.

Ежи. За сколько?

Парень. За сорок.

Ежи. Кому?

Парень не отвечает. Ежи еще сильнее сжимает пальцы. По щекам парня бегут слезы, смешанные с кровью, он крутит головой, видно, пытаясь что-то сказать, но не может. Ежи ослабляет хватку.

Парень. В магазинчике. На Вспульной.

Ежи. Если врешь, плохи твои дела.

Парень с трудом переводит дыхание. Держится за нос; кровь сочится между пальцев.

Парень. Только не говорите… он мне… он не простит.

Ежи. Я тоже.

Трясет затекшими пальцами.

13

В маленьком магазинчике на Вспульной колокольчик звенит автоматически, как только открывается дверь. Владелец — немолодой пижон: шейный платок, браслет с группой крови и т. д.

Ежи. Я к вам по малоприятному делу.

Владелец. Что вы говорите…

Обращается в слух.

Ежи. Один пацан со Свентокшиской продал вам за сорок тысяч марки, которые выцыганил у моего сына. Взамен за какую-то ерунду.

Владелец изображает удивление.

Владелец. Впервые слышу.

Ежи. Понятно.

Владелец. Это какое-то недоразумение.

Ежи. Возможно.

Владелец. Бывает.

Ежи. Да… А если б я захотел у вас купить серию из трех немецких цеппелинов, Роlarfahrt, 1931 год? Это реально?

Владелец. Можно поговорить.

Лезет под прилавок. Вытаскивает три марки — уже в специальном целлофановом конвертике.

Владелец. Вы эти имели в виду?

Ежи. Да.

Владелец. Они продаются.

Ежи. Сколько?

Владелец. 190 тысяч, недорого. Одна чуточку повреждена, наверно, последний владелец непрофессионально обращался… Вот здесь, видите?

Показывает надорванный уголок.

Ежи. Как ни прискорбно, придется обратиться в милицию.

Владелец. Ничего страшного. Прошу.

Снимает с высоко подвешенной полочки телефон. Рядом ставит консервную банку с прорезью и надписью: «Телефон — 5 зл.». Смотрит на Ежи, недоумевая, почему тот не звонит. Указывает на прикрепленную к аппарату табличку с номерами скорой помощи, пожарной команды и милиции.

Владелец. Вот телефоны. 997 или 21-89-09 — районное отделение. Будете звонить?

Ежи держит трубку в руке, однако, чувствуя, что преимущество не на его стороне, номера не набирает. Владелец, порывшись в бумагах, вытаскивает какой-то листок.

Владелец. Вот копия квитанции… один гражданин перед отъездом за границу продал мне эту серию… видите: опись, дефект, о котором я говорил… за 168 тысяч злотых. А вот лицензии на право торговли… вон, над вами.

Показывает. Лицензия в рамке, со множеством печатей.

Владелец. Лучше ведь, согласитесь, чтобы марки оставались в Польше, а не вывозилис: контрабандой за рубеж. Это тоже проявление патриотизма, верно?

14

Жена Ежи, сидя в углу тахты, вяжет на спицах. Ежи в плаще слоняется по комнате.

Жена. Уходишь?

Ежи. Мне нужно повидаться с Артуром.

У Ежи не хватает духу сказать то, что необходимо сказать. Он еще минуту крутится по комнате.

Ежи. Петрусь, выйди.

Жена. Не выходи.

Ежи. Мы пока не сможем купить мебель.

Жена. О-о-о… Интересно, почему?

Ежи. У меня большие расходы. В связи со смертью отца.

Жена. Ты говорил, что будут деньги, а не расходы. Отец, кажется, что-то собирал. Ты рассказывал… когда еще со мной разговаривал… марки, правильно?

Ежи. Марки.

Жена. Я слыхала, они продаются.

Ежи. Да.

Жена продолжает вязать. Ежи стоит у окна и молчит.

Жена. Ты уже не торопишься?

Ежи. Тороплюсь.

Жена. Ну так иди. Чего ждешь?

15

В большом зале играет группа Артура. Поклонники и поклонницы раскачиваются в такт музыке, Артур поет и кричит в микрофон.

Артур. Убивай, убивай, убивай, убивай,

изменяй, изменяй, изменяй,

вожделей, вожделей

всю неделю,

всю неделю,

в воскресенье

бей отца, бей мать, бей сестру,

младшего, слабого, всех,

и кради, потому что вокруг

все твое,

все твое,

все твое.

Ежи, сам не свой, протискивается сквозь освещаемую разноцветными прожекторами толпу к эстраде. Приблизившись, подает знаки Артуру. Артур взглядом показывает брату, где его подождать. Ежи идет за сцену, в комнатку, которая служит уборной. Слышит восторженный рев зрителей. Появляется взмокший Артур. Братья выходят на балкон.

Ежи. Ты простудишься.

Артур пренебрежительно машет рукой.

Артур. Уже простудился.

Ежи. Звонил тот тип насчет денег. Мы договорились на воскресенье.

Артур. Двести двадцать кусков?

Ежи. Точно. У меня есть девяносто — отложены на мебель для Пётрека; дома я уже сказал, что придется повременить.

Артур. А супруга как?

Ежи. Подозревает, что у меня кто-то есть. А теперь еще в воскресенье не поеду с ними в деревню… тут уж все сомнения отпадут.

Артур. Может, я один?..

Ежи. Да он жулик, запросто тебя обдурит. Что будем делать? У тебя что-нибудь есть?

Артур. Ни гроша. Я все спускаю. О! Могу продать усилитель.

Ежи. А на чем будешь играть?

Артур. На усилителях не играют. Шестьдесят тысяч за него дадут. А остальные?

С минуту молча глядят друг на друга.

Ежи. Ну что?

Артур. Марки? Сам не знаю, почему… неохота пока их трогать…

Ежи. И мне неохота.

С облегчением улыбается. Артур тоже улыбается. Ночью, на холодном балконе, братья заключили молчаливый уговор.

Артур. Пускай лежат.

На балкон выглядывает один из музыкантов.