Декабрь без Рождества - [7]
«Не понял».
«Роман… — Сестра словно просила о чем-то. — Скажи, молодой Гоморов… он оскорбил тебя? Меня, быть может? Филиппа? Или обидел кого-нибудь? Девушку?»
«Кабы он оскорбил тебя или Филиппа, я б его десять раз пристрелил, а так только один. Полно, Лена, не с руки мне о таких делах толковать с женщиной. Я сам нарочно ему ногу отдавил, больно неприятный был малый. Все из пустяков стреляются, ничего в том особенного нету».
«Ты застрелил Гоморова… просто так?»
«Нужды нет, просто так. Все так делают».
«Мне до всех дела нету! — гневно воскликнула сестра, но тут же закашлялась. — Ты лишил человека жизни — не из чести, не из защиты себя либо близких, не на войне!»
Волнение Елены Кирилловны представлялось Роману непостижным до полной бессмыслицы. Ну что ты будешь делать, как объяснишь слабой женщине, что стрелялся два месяца тому вообще с добрым приятелем своим, Евгешкой Смарагдовым, только по той причине, чтоб никто не сказал, будто Сабуров и Смарагдов поленились разменяться парой пуль. Понятно, что Евгешке он промеж глаз не метил, зацепил левую руку. Крови, правда, немало вышло, все ж приличья соблюли. Но так то Смарагдов, а то пошляк Гоморов, весь какой-то чернявый, вертлявый, вдобавок нарочно сглатывающий рцы, хоть, по правде, и не картав. Слова сестры нимало не трогали его сердца, но сухой этот отрывистый кашель, что их перебивал!
«Ты б помолчала немного, Лена! — Роман поймал в ладонь локоть украшенной сапфиром руки, что терзала и мяла кружева, словно ворот платья мешал сестре дышать. Она уже не кашляла, но лучше не стало. Губы Елены посинели, пропуская вместо дыхания сухой страшный свист. Колени ее подогнулись, и Елена опустилась бы на каменный пол, когда бы брат не подхватил ее».
Восковая кукла не оказалась бы для него легче, когда Роман вбежал в дом, мгновение поколебавшись, не стал подниматься с сестрою на руках по лестнице, а опустил ее на диван в гостиной. Звонок отчаянно затренькал по всему дому.
«Белую шкатулку из малого кабинета! — крикнул он перепуганной девушке, едва та явилась в дверях. — Горячую воду, сюда же!»
Все силы Елены уходили уже только на попытки дыхания, все более мучительные.
Хоть и нечасто случалось такое с сестрой, но Роман в точности помнил все, что надлежало делать. Потому он не уложил, а усадил ее повыше в углу дивана, а подвернувшиеся под руку подушки не стал подтыкать ей за спину, но сунул на колени, зная, что удушье станет гнуть сестру вперед.
Даша между тем со всех ног примчалась со шкатулкою и сугубым серебряным кувшинчиком с широким горлом. Грохнула принесенное на столик, умчалась вновь — за кипятком.
«Ничего, Лена, сейчас…»
В шкатулке хранилась кузьмичёва трава, она ж — ephedra — и вся она, от мощного корня, который Платошка маленьким почитал за всамделишную мандрагору, до чахлых стеблей и невзрачных желтых цветков шла, измельченная, в лекарство. Прежде чем успеет настояться взвар для питья, можно давать больной дышать травяным паром. Пар не снимал приступа, но облегчал его — а после и пить Елене было проще.
Не дожидаясь, покуда девушка принесет воду, Роман откинул деревянную крышку.
Шкатулка оказалась пуста. Совсем пуста — ни пучка травы, ни кусочка корня.
Роман Сабуров не понял в то мгновение, что пронизавшее его чувство и было тем самым страхом, о коем он много слышал и говорил, но был при том напрочь им обделен. Не понял он и после, что немыслимая, невыносимая мука, единственный раз в жизни овладевшая его существом, звалась словом «страх». Это было просто нечто, в чем могла без остатка раствориться душа — словно жемчужина в уксусе.
По подбородку Елены стекала тонкая струйка крови — из закушенной случайно губы. Лицо было даже не белым, просто прозрачным, с просвечивающими изнутри синими и серыми тенями.
Оторопев от ужаса при виде раскрытой шкатулки, Даша застыла в дверях с исходящим паром кувшином в руках.
Отчаянным душевным усилием Роман сумел понять, что единственный способ устоять перед охватившей его душевной бурею — это успеть догадаться, что можно сделать для сестры — теперь, когда на счету каждое мгновение.
«Лена… Лена, ты ведь можешь ответить… Ты же умница… Скажи, где может быть в доме твоя трава? Только два слова… Я пойму, я найду, одно слово, Лена!»
Он так и не сумел понять, слышит ли сестра. Свистящее дыхание делалось все слабее, прозрачное лицо вздымалось и падало на руки, стиснувшие подушку. Нет, нельзя было терять время дальше. Что-то другое надо было предпринять, что? Ошпарить обивку шкатулки, потом слить? Нет, пустое, слинявшей с ткани краски будет куда больше, нежели травяной трухи. Не годится. Мысли мчались галопом. Немедля послать людей копать новую траву? Нет! Первое — долго, слишком долго, у Лены такого времени нет. Но есть и второе: Кузьмичёву траву берут в августе, а на дворе июнь. В ней нету сейчас силы. Господи, что же сделать, что?! Кабы была здесь Прасковья-старшая, Лена как-то говорила, та могла снять приступ и без целебных снадобий! Один раз было такое, где-то во Франции, Прасковья несколько часов мяла и терла ей руки, покуда удушье не отступило… Но ведь надобно знать — как она это делала! И хоть бы — где, в каком месте?
Елена Чудинова на сей раз предстает перед читателями не грозной Кассандрой, но – художником, рисующим совсем иной мир, где история России, стран Европы и США развивается в XX веке совершенно иначе. Ведь в годы Гражданской войны победили не красные, а белые, в России была восстановлена могучая монархия, а Второй мировой войны вообще не было. Но кто бы мог подумать, что зловещие тени кровавых событий начала ХХ века омрачат благополучный 1984 год процветающей Российской Империи?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Лилея» — продолжение романа «Ларец» и вторая книга историко-фэнтезийной трилогии известной писательницы Елены Чудиновой.Герои повзрослели, их приключения становятся более опасными, так как против них теперь не только демонические силы, но и целое государство, охваченное кровавым безумием, — революционная Франция. Ужасные события вынуждают Нелли покинуть умирающего мужа и устремиться на почти безнадежные поиски похищенного брата Романа…Какой урок должны вынести читатели из трагических событий французской революции, о чем так настойчиво предупреждает автор, чем грозят нам далекие события?
«Велика добродетель богов Тьмы. Почитаю, но сторонюсь», воскликнул некогда благоразумный обитатель Древности.«Неферт» несомненно написана человеком не посторонившимся.«И какая бешеная сила — в такой небольшой повести! Страшно сконцентрированная и бьет здорово — пожалуй, даже не чтобы разбудить, а — пробить скорлупу». Это слова читателя, не литературоведа. Литературовед скажет — «фэнтези», и тоже, со своей колокольни, будет прав.Читать «Неферт» весело, как всякую по-настояшему жуткую книгу.Мистика, магия, культ полнолунной богини Бастет..
Россия XVIII столетия. Три девочки-подростка: дворянка, цыганка, крестьянка. Три подруги, три магии — деревенская, цыганская, дворянская (магия драгоценных камней). Обстоятельства вынуждают девочек-волшебниц сразиться с сатаною по имени Венедиктов, проживающим в блистательном Санкт-Петербурге. Враг, разумеется, будет разбит, но какие приключения произойдут с подругами прежде! Им помогут загадочный молодой священник, французский фехтовальщик, по неизвестной для него самого причине покинувший родину, новгородские купцы и бродячие цыганы.Подругам откроются тайны страшного XVI века, времен Ивана Грозного.
«Меньше знаешь — крепче спишь» или всё-таки «знание — сила»? Представьте: вы случайно услышали что-то очень интересное, неужели вы захотите сбежать? Русская переводчица Ира Янова даже не подумала в этой ситуации «делать ноги». В Нью-Йорке она оказалась по роду службы. Случайно услышав речь на языке, который считается мёртвым, специалист по редким языкам вместо того, чтобы поскорее убраться со странного места, с большим интересом прислушивается. И спустя пять минут оказывается похищенной.
Незнакомые люди, словно сговорившись, твердят ему: «Ты — следующий!» В какой очереди? Куда он следует? Во что он попал?
Автор сам по себе писатель/афорист и в книге лишь малая толика его высказываний.«Своя тупость отличается от чужой тем, что ты её не замечаешь» (с).
…Этот город принадлежит всем сразу. Когда-то ставший символом греха и заклейменный словом «блудница», он поразительно похож на мегаполис XX века. Он то аллегоричен, то предельно реалистичен, ангел здесь похож на спецназовца, глиняные таблички и клинопись соседствуют с танками и компьютерами. И тогда через зиккураты и висячие сады фантастического Вавилона прорастает образ Петербурга конца XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.