Дегустаторши - [87]

– Роза, а мы тебя обыскались! Как ты?

– Голова слегка разболелась.

– Марго хотела с тобой попрощаться, но пришлось бежать. Впрочем, нас все равно скоро выгонят.

Она отрывает еще одно бумажное полотенце, заправляет его за воротник синей пижамы, будто салфетку, садится поближе к кровати и медленно кормит Грегора, время от времени заставляя его облизывать ложку. Грегор с хлюпаньем потягивает бульон, то и дело откидываясь на подушку: отдыхает – похоже, его утомляет даже еда. Агнес нарезает курицу на крохотные кусочки, я сижу напротив нее, по другую сторону постели.

Наконец Грегор делает знак, что он сыт.

– Пойду вымою руки, – кивает Агнес.

– Ладно.

– А потом домой. Уверена, что не хочешь зайти? Может, хотя бы перекусишь?

– Спасибо, я не голодна.

– Ну, если вдруг захочешь, здесь есть буфет, в основном для врачей и медсестер, но пациентов и их родственников тоже обслуживают. Стоит недорого, еда приличная.

– Не подскажешь, где это?

И я снова остаюсь наедине с Грегором. Как же это выматывает!

Небо за окном темнеет, закат, неторопливо догоравший больше часа, гаснет в считаные минуты.

– Если бы я погиб на войне, наша любовь жила бы вечно, – с трудом произносит он.

Я знаю, что это неправда.

– Если, конечно, у нас вообще была любовь.

– А что же тогда?

– Не знаю. Ты чушь какую-то несешь. Может, старческий маразм?

Кажется, что он снова заходится в кашле, но это всего лишь смех, и я тоже смеюсь.

– Как мы ни старались, ничего не вышло.

– Не скажи. Мы прожили вместе не один год, а это уже немало. А потом ты нашел возможность завести семью. Не говоря уже о том, что просто выжил, – улыбаюсь я.

– Зато ты одна, Роза. И очень давно.

Я глажу его по щеке: кожа шершавая, как папиросная бумага. Или это мои пальцы загрубели? Не знаю, никогда раньше не ласкала мужа-старика.

Двумя пальцами касаюсь его губ, обвожу их по краю, потом слегка, едва заметно нажимаю. Грегор чуть приоткрывает рот и целует меня.

Буфет в больнице довольно неплохой. Есть овощи на пару: морковь, картошка, шпинат, стручковая фасоль. Есть соте – кажется, кабачковое. Есть горох с беконом и тушеной фасолью. Есть жирная свиная рулька и постная куриная грудка, суп и филе камбалы в панировке (наверное, как всегда, подают с пюре), фруктовый салат, йогурт, даже булочки с изюмом, хотя изюм я не ем.

Беру полтарелки стручковой фасоли, воду без газа и яблоко: я не голодна. На кассе вместе с приборами бесплатно выдают еще пару кусочков цельнозернового хлеба и брикетик масла. Оглядываю зал в поисках свободных мест: их довольно много. Среди пластмассовых столиков нежно-бирюзового цвета, не занятых, но грязных, в крошках и жирных пятнах, бродят флегматичные мужчины и женщины в халатах и резиновых шлепанцах, с подносами в руках, и, прежде чем занять место, мне хочется понять, где сядут они. В итоге я выбираю относительно чистый стол подальше, почти в самом углу, и принимаюсь рассматривать остальных посетителей, хотя, конечно, с такого расстояния вижу их не слишком хорошо. Интересно, ест ли кто-нибудь то же, что и я? Разглядываю все тарелки и наконец нахожу: молоденькая брюнетка с хвостиком аппетитно доедает свою фасоль. Беру вилку, пробую и чувствую, как замедляется пульс. Аккуратные кусочки один за другим отправляются в рот, пока в желудке не возникает приятная тяжесть. Немного мутит, но это пустяки. Я складываю руки на животе, согревая его, и застываю в этой позе: вокруг нет почти никого, шум голосов едва слышен. Подождав немного – может, с час, – я поднимаюсь из-за стола.

Примечания и благодарности

В сентябре 2014 года в одной итальянской газете я прочла заметку о Марго Вельк, последней оставшейся в живых дегустаторше Гитлера. Фрау Вельк никогда не рассказывала о своей работе, но в возрасте девяноста шести лет все-таки решилась придать ее огласке. Мне сразу же захотелось побольше разузнать об этой женщине, но через несколько месяцев, когда я все-таки нашла ее берлинский адрес, чтобы попросить о встрече, оказалось, что она недавно умерла. Так что мне не удалось ни поговорить с ней, ни услышать ее рассказ. Но я могла хотя бы попытаться понять, что в ее истории меня так сильно задело, и потому написала этот роман.

История о школьных проделках Адольфа Гитлера (глава 26) взята из книги Кристы Шредер «Он был моим шефом: воспоминания секретарши Адольфа Гитлера» (He Was My Chief. The Memoirs of Adolf Hitler’s Secretary. Frontline Books, Barnsley, 2009). Изначально записанная в журнале фраза звучала как «Hitler ist ein Boesewicht, er spiegelt mit dem Sonnenlicht» («Гитлер – хулиган, он пускает солнечных зайчиков»), но, чтобы сохранить рифму, мне пришлось придумать аналогичный вариант: «Гитлер с зеркальцем играл, в глаз мне зайчиков пускал».

Я благодарю Томмазо Спеккера за исторические, а Иларию Санторьелло, Миммо Сумму, Франческо д’Армандо и Бенедетто Фарину – за естественнонаучные консультации.

Этот роман никогда бы не увидел свет без поддержки Вики Сэтлоу, поэтому я посвящаю его ей, а также Дорле Блунк и Симоне Нази, которые помогли мне с самого начала. Наконец, мне хотелось бы посвятить его еще и Северино Чезари, который читал все, что я когда-либо писала, но на этот раз у него просто не было времени.