Дегустатор - [14]

— Томмазо! — сказал я. — Ты прожил во дворце всю жизнь. Ты всех знаешь. Мне все равно, что со мной будет — я верю, что Господь убережет меня, — но моя дочь, Миранда… Она так молода! Она…

— Тебе нужна моя помощь?

— Ты выращиваешь овощи. Я подумал…

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе? — снова спросил он, скрестив на груди руки.

— Да, но я не могу тебе заплатить. Если мы договоримся…

— Сколько Миранде лет?

— По-моему, одиннадцать.

Томмазо склонил голову набок.

— Выдай ее замуж за меня, когда ей будет тринадцать, и я буду твоими ушами и глазами на кухне.

— Замуж? — рассмеялся я.

Он покраснел.

— По-твоему, я недостаточно хорош для нее?

— Не в этом дело. Просто она еще ребенок.

— Моя мать вышла замуж, когда ей было четырнадцать.

— Значит, когда Миранде исполнится пятнадцать, — сказал я.

— Тьфу ты! — Он сплюнул на землю. — Я дал тебе амулеты! Я, по доброте души своей, накормил твою дочь. Ты видишь, как много я знаю о дворце. Ты просишь меня о помощи-и вот твоя благодарность?

За одну секунду он так завелся, размахивая руками и покраснев, как свекла, что я едва мог его узнать. На нас стали обращать внимание. Я вспомнил матушкину поговорку: «Будешь часто кипятиться — быстро сваришься!» — и подумал, что за четыре года многое может случиться. Вся моя жизнь переменилась за четыре минуты, так зачем спорить понапрасну?

— Хорошо. Когда ей будет четырнадцать.

Томмазо рывком протянул мне руку. Я пожал ее.

— Только молчок.

Он пожал плечами.

— Как знаешь.

Юноша попытался было высвободить руку, но я крепко ее сжимал.

— Ты должен хорошо с ней обращаться. Если ты обидишь ее, я тебя убью.

— Я буду обращаться с ней, как с принцессой, — ответил он. — Пока она будет вести себя соответственно.

Тут нас позвали двое слуг, сказав, что Томмазо нужен на кухне, а я должен попробовать завтрак герцога.

— О чем вы разговаривали с Томмазо? — спросил слуга с подносом, пока мы поднимались по лестнице к покоям Федерико.

— Он рассказывал мне о дворце и о людях, которые в нем живут.

— А ты что ему рассказывал? — спросил другой.

— Ничего. Мне нечего рассказывать.

— Ну-ну, — многозначительно протянул первый.

Второй кивнул.

У меня похолодело в груди.

— А что?

— Niente. Ничего.

Мне хотелось задать еще пару вопросов, однако стражники уже повели нас через приемную Федерико к его спальне.

Глава 9

После того как нас обыскали на предмет оружия, мальчики-подавальщики постучали в дверь спальни герцога Федерико. Нам ответил его врач Пьеро. Низенький толстый еврей, Пьеро был лысым, если не считать нескольких волосинок на макушке. От него пахло жиром, который он смешивал с молотыми орехами и втирал в череп, чтобы сохранить оставшиеся волоски.

— Завтрак, мой повелитель! — рассмеялся Пьеро.

Он всегда смеялся после того, как говорил что-нибудь, независимо от того, было это смешно или нет.

— Жратва! — взревел герцог. — Я не срал три дня, а ты хочешь, чтобы я снова жрал?

У Пьеро задергалась правая щека. Кто-то сказал несколько слов более тихим и спокойным голосом. Что именно — я не разобрал.

— Несите его сюда! — вновь послышалось рычание герцога.

Мы вошли в спальню. Такой комнаты я в жизни не видал! Пол покрывали разноцветные ковры, на стенах висели гобелены с изображениями мужчин и женщин, занимающихся любовью. Посреди комнаты стояла кровать — такая большая, что на ней уместилась бы вся моя семья. Ее закрывал темно-красный бархатный балдахин, а на постели виднелись шелковые подушки и простыни, сиявшие в солнечных лучах. Кровать стояла на возвышении, и когда герцог сидел, как сейчас, он был вровень со стоявшими рядом с ним людьми. Тонкие всклокоченные волосы на голове у Федерико напоминали мокрую лапшу, глаза слезились, лицо опухло, а из-под ночной рубашки торчала густая шерсть. Он совсем не походил на герцога — скорее на торговца рыбой, с которым я встречался на рынке.

Федерико слушал серьезного седобородого мужчину по имени Чекки, своего поверенного и главного советника, который говорил:

— Я сказал ему, что, поскольку у вас был день рождения, вы решили, что конь — это подарок, а потому, если он потребует его назад, ваша дружба не пострадает.

— Хорошо, — буркнул Федерико. — Я проедусь на нем чуть позже. Бернардо!

Неряшливый субъект с растрепанными волосами и огромными, как капустные листья, ушами выплюнул в ладонь семечки фенхеля, подбежал к кровати и разложил перед герцогом карты.

— Ваша честь! Марс сейчас в огне, в то время как Меркурий и Сатурн холодны как лед. Но поскольку Марс…

— Это хорошо? — вопросил герцог, хлопнув по карте ладонью.

— Хорошо для войны, — протянул Бернардо. — А во всем остальном — лучше ничего не делать.

Герцог откинулся на подушки.

— Будь твоя воля, ты вообще заставил бы меня весь день проваляться в постели, да?

Бернардо нахмурился и сунул в рот горсть семечек фенхеля, словно это освобождало его от необходимости отвечать.

— Ваша честь! — сказал Пьеро, на цыпочках выйдя вперед. — Я думаю…

— Ты думаешь? — перебил его герцог. — Нет, ты не думаешь! Ты не умеешь думать. Оставьте меня! Вы все! Пошли вон!

— Тебя это не касается, — прошептал мне подавальщик. Он сунул мне в руки чашку и поспешил за остальными из спальни, оставив нас с герцогом Федерико наедине.