Дегтярев - [41]

Дегтярев приходил с завода хмурый, расстроенный, за обедом молчал, поглощенный своими думами.

— Папа, пойдем сегодня в кино, — пригласили его как-то сыновья, — немножко рассеешься, отдохнешь.

— Ну что же, пожалуй, схожу, — согласился он, — хоть и не до кино мне.

Перед картиной показывали спортивный журнал: соревнования конькобежцев и лыжников. Дегтярев, любивший спорт, с удовольствием смотрел журнал. Вдруг его внимание привлекли медленно идущие лыжники. Они шли так медленно и плавно, что можно было проследить каждое движение. Дегтярев прочел надпись: «Тайна хода мастеров лыжного спорта».

— Как это достигнуто? — топотом спросил Дегтярев у сыновей.

— Ускоренной съемкой.

«Может, так и гильзы можно заснять?» — мелькнуло в сознании Дегтярева.

— Ну, вот что, ребята, вы тут смотрите, а я пойду домой, мысль мне одна явилась... Уж вы не сердитесь, как-нибудь еще схожу с вами... — И он, согнувшись, чтобы никому не помешать, вышел из кино и быстро направился домой.

В ту же ночь ему удалось дозвониться до Москвы и вызвать кинооператора. Заснятая ускоренной съемкой работа пулемета через несколько дней была показана на экране. Это помогло открыть тайну полета гильз и придать мешку необходимый изгиб.

Вскоре авиационный пулемет Дегтярева был принят к серийному производству.

ДЕГТЯРЕВ ВООРУЖАЕТ ТАНКИ

Вскоре после принятия пулемета «ДА» («Дегтярев авиационный») конструкторское бюро, где Василий Алексеевич был теперь главным конструктором, получило задание: создать по системе «ДП» танковый пулемет, необходимый для вооружения советских танков.

Начальник конструкторского бюро Федоров, получив новое задание, задумался. Василий Алексеевич был занят срочной и важной работой: он готовил образцы автоматических винтовок для третьего конкурса — новое задание могло повлиять на успех этих работ.

У Федорова явилась мысль поручить разработку нового типа оружия талантливому молодому конструктору Шпагину, так хорошо в свое время разработавшему танковый пулемет по системе Федорова и сделавшему шаровую установку и выдвижной приклад.

Но он не знал, как отнесется к этому Дегтярев. Согласится ли он доверить свою систему другому изобретателю, с тем чтобы тот разрабатывал для нее приспособления?

Василий Алексеевич новое задание, как всегда, принял с радостью.

— Я с большой охотой возьмусь за это дело, — сказал он Федорову, — только не знаю, как же быть с винтовкой.

— Я думал над этим, Василий Алексеевич. Мне кажется, довести винтовку до совершенства трудней, чем уже готовый пулемет переделать в другой тип. Вы это сами отлично знаете по опыту унификации моего автомата.

— Это правильно, Владимир Григорьевич, — согласился Дегтярев. — А вы помните, как тогда разработал ваш танковый Шпагин? Ведь хорошо?

— Очень хорошо, я бы сказал талантливо.

— Так почему бы ему не поручить работу с моим пулеметом?

— Тогда прошу вас, Василий Алексеевич, поговорите со Шпагиным и вместе с ним приходите ко мне, составим план работы — и к делу.

Дегтярев без колебаний передал свое изобретение в руки другого конструктора, предоставив ему право создавать на основе своей системы новый тип оружия.

Дегтярева совсем не волновал вопрос личной славы. Он думал лишь о том, чтобы сделать для армии новый тип оружия без ущерба для другой работы и как можно быстрей. А кто сделает этот пулемет, кто получит благодарность: он, Шпагин или Симонов — это было для него делом второстепенным.

Впоследствии в своих воспоминаниях конструктор Г. С. Шпагин так писал об этом:

«Работу по конструированию танкового пулемета Василий Алексеевич поручил мне, так как я уже имел некоторый опыт, поскольку разрабатывал шаровую установку и гнездовое устройство для спаренных танковых автоматов Федорова.

О том, что Василий Алексеевич поручил мне разрабатывать свою систему, следует сказать особо, потому что такое бескорыстие возможно только в нашей стране, во взаимоотношениях советских людей.

Разве мог бы где-нибудь в Америке конструктор отдать безвозмездно свою систему другому конструктору, чтобы тот ее разработал в другой тип оружия? Нет, там подобные примеры невозможны. Ибо там каждое изобретение служит делу наживы или предпринимателя, или самого изобретателя. Мы же все свои изобретения делали для блага народа, а не для личных выгод.

В дальнейшем Василий Алексеевич поручал мне усовершенствовать и разрабатывать и другие системы, думая при этом не о личной славе, а о пользе общего дела.

Мы, его ученики, так же относились к работе: мы думали лишь о том, как бы скорей и лучше сделать то или иное оружие, а отнюдь не о том, кого будут потом хвалить и награждать.

Разрабатывая танковую установку, выдвижной приклад и другие конструктивные детали для танкового пулемета Дегтярева, я все время советовался с Василием Алексеевичем, и он дал мне немало ценных указаний».

Этот отрывок ив воспоминаний Шпагина отмечает новые черты в характере Дегтярева. Василий Алексеевич тогда уже перестал быть тем замкнутым человеком, каким тот же Шпагин видел его в 1918 году. Теперь в его характере появились новые черты, и прежде всего — чувство коллективизма.

Шпагин подметил и еще одну отличительную черту в характере Дегтярева — беспокойство и неустанную заботу о порученном деле.