Дефиле в Москве - [5]

Шрифт
Интервал

— Говорила, лучше идти в «Савой», там ножи всегда острые, — сказала Генця.

Она хороша, как сама нечиста сила, думав Дмитро, де вона взялась на мою тяжелую голову? Разве такой должна быть жена украинского рыцаря? Украинская жена должна быть поштива, учтивая к мужу, чертики глазами не пускать, уметь хорошо готовить, принарядить дом, себя, детей и мужа, а первое, то уметь молчать. Должен быть чуть унылая, при шитью или плетенню петь, а к мужу улыбаться, и никоим образом не пискувати. Потому…

А эта Генця — какое-то чудо… Но красивая…

— А ты откуда знаешь, какие ножи в «Савой», которая холера тебя туда водила? Может, за румынскими офицерами волочилась по том кабаке? Говори правду!

— Разбежалась, все брошу и начну тебе говорить правду. Кавалеры водили! А что, должна была ждать, пока ты Гитлеру молот носил? Собрались два душегубы на большую дорогу — Адольф Алоизович и Митро Теофільович — два сапога пара.

— Это твои большевички тебя этих фіглів научили?

— Мне до лямпы те большевики, как и твои национал-социалисты, всем чтобы кровушку пить, а русский язык знать не помешает.

— Зачем он тебе? Еще немного, и его не будет.

— А что будет?

— Проше ножи, господа, — подошел кельнер, живо полируя два ножа салфеткой, положил один возле тарелки Генці, нагнулся к Дмитрию, хотел положить второй. Дмитрий выхватил из его рук нож, стал разглядывать, крутить себе перед глазами.

— Кельнере, — сказала Генця.

— Да, панно.

— Иди, неси, что там имеешь.

— Прошу, — пролепетал офіціянт.

— Неси заказ! — немного повысила голос Генця. Кельнер побежал.

— … потому что тут тебе сейчас скажут, что ножи короткие, — продолжила девушка, когда кельнер уже побежал, хитро поглядывая на Дмитрия. — Здесь есть любители длинных ножей.

— Не буду я их резать короткими ножами, — добавил Дмитрий, положив нож на стол. — Ножи длинными должны быть!

Генця начала плакать. Погладила Дмитрову руку, смотрела в его глаза, затем, засунув свои пальцы под манжет его рубашки, сказала сквозь слезы:

— Бедный, бедный, мой любимый заризяко.

Ток побежал по его руке, теплая золотистая волна прокатилась по телу сверху вниз, Дмитрию глаза покраснели, взгляд увял, как эти фиолетовые хризантемы в хрустальном из банка на столе.

— Пойдем, Генцю, — сказал сомнамбулично.

— А ужин?!

— А так, мы же еще не ели. Кельнере!

Кельнер принес маринованная сельдь с луком и маслинами, свежие огурцы и помидоры, порезанные и присыпанные петрушкой и укропом, покраяний хлеб.

— Какие напитки будете заказывать? — спросил, уже оттаяв от страха и, возвратившись к своему естественному хитро-улесливого тона.

— Есть красное французское? — спросила Генця.

— Французского нет, зато есть итальянское, еспанське, румынское…

— Подай белое итальянское, — сказал Дмитрий.

— А мне красное еспанське, — капризно добавила Генця.

— Не можешь ты без этого цвета — недовольно пробормотал Дмитрий.

— Что? Так, кельнере, идите, выполняйте заказ. То що, Митрику, тебе не нравится в красном цвете, может, мой шляпка тебе не нравится, или, может, моя шмінка на губах мне не идет? А-а-а, тебе наплевать на мои красные кораллы, так тут я не виновата, это ты сам мне их подарил, помнишь, тогда, в 38-м году, когда я…

Пошло-поехало, думал Дмитрий, интересно, какой нации этот подлый кельнер, занадто дурний як на жида, стоп, надо говорить евреи, а не жиды, они же тоже, курва дошка, союзнички, то есть не совсем союзнички, а гей бы сограждане, так же выразили лояльность к Украине и даже послали один полк добровольцев на Восточной фронт в составе Украинского войска. Кстати, хорошо воюют. Дмитрий имел возможность в этом убедиться, когда еврейский полк прорвал большевистское кольцо, в которое попал румынский пехотный корпус под Мариуполем. Очевидно, воевать со Сталиным шли евреи, свободные от большевистского хмеля, которым коммунисты где-то хорошо насолили, ведь в том СССР они не одну синагогу закрыли. И не одного раввина отправили к праотцам. Но все-таки с ними надо быть осторожными, — думал хорунжий спецвойск в гражданском костюме, он пил итальянское белое и влюбленно смотрел, как его любимая девушка сидит напротив, пьет еспанське красное и ругает его непонятно за что. Чудеса!

Генця дальше тараторила. Она раскраснелась, ее карие глаза пылали, прядь волос спадала на щеку. Вообще, она не была уж такой красавицей, про которых говорят «красивая, как кукла», она имела накладную осанку, круглые пругкі перса, тонкий стан, но почему-то считала, что у нее некрасивые колени и недостаточно изящные бедра. Зубы у нее были безупречные на вид, хотя порой донимали адской болью, во время одного из таких приступов, еще до войны, Дмитрий должен был ее успокаивать всю ночь, а поскольку визгливой матушки и вар'юватого батюшке Генчиних не было дома, то оно и случилось. Зубная боль тогда уступил болезненному румянцу на ее покрытых мелкими веснушками щеках. Они еще не понимали точно — хорошо им или нет, и кто это понимает впервые? Но и не очень стыдились учиться на марше, потому что это только в глупых романах молодые, нетронутые к тому любовники урочисто на хвилях чистого кохання влияют в царство гармоничного секса. Медленно все у них удалось.


Рекомендуем почитать
Ангелёны и другие. Сборник рассказов

В сборник вошли рассказы и переводы, опубликованные в 2017—19 гг. в журналах «Новая Юность», «Урал», «Крещатик», «Иностранная литература», «День и ночь», «Redrum», «Edita», в альманахе «Мю Цефея», антологии «Крым романтический».


Испано-американская война в мире императора Владимира

Попаданец в великого князя Владимира Александровича (см. «Император Владимир» Рустамов Максим Иванович), который меняет историю России, а значит и мира, решает вмешаться в испано-американскую войну. Это ветка от «Императора Владимира» Максимова Р.И. Попаданец вмешивается в испано-американскую войну. Почти все действующие лица реальные. Уважаемые читатели, это ещё черновой вариант, так, что судите, но не строго. В книге используются материалы и фрагменты из работ Н.Митюкова, Я.Г.Жилинского.


Шакренионская дилогия

Добро пожаловать! «Приятный у него голос», — вдруг подумала Валя. — Консилиум состоится завтра, когда прибудут все делегаты триумвирата, а сегодня я проведу для вас экскурсию и покажу наши достижения на пути преодоления экологической катастрофы… Валентина следовала за ним словно во сне… Среди толпы, но как бы отдельно, сама по себе… А взгляд раскрасавца самрай-шак то и дело останавливался и задерживался на землянке, когда тот оборачивался… Якобы случайно… И в ясных прозрачных небесно-голубых глазах даже и не проскальзывало никакого предубеждения или враждебности.


Параллельная цивилизация

Вы задумывались — как вас видят со стороны? Не задумывались — как вас воспринимает, например, ваш кот? Может, все ваши волнения и страсти он считает безумствами своих двуногих слуг? Взглянуть на наш мир через призму восприятия представителя иной цивилизации поможет этот рассказ, где за жизнью людей наблюдает их питомец. Рассказ выходил в журнале «Загадки XX века» № 15 за 2017 год.


Балтийская Регата

Герою книги судьба, из рук погибшего СМЕРШевца Балтфлота далекой войны, даёт шанс прожить новую, длинную жизнь. Но необходимо спасать цивилизацию людей. В команде это легко. Автор в пародии связывает слухи об нацистской Антарктиде и полой Земле с собственной точкой зрения на происхождение и смысл существования людей. Освещает тёмные стороны истории и современности. Объясняет природу времени, возможную причину всеобщей гибели и возможность защиты человечества только в совместных действиях людей разных рас и политических взглядов.


АнтиМатрица. Президентский самолет летит в Палачевск

Есть места на планете, которые являются символами неумолимости злого рока. Одним из таких мест стала Катынь. Гибель самолета Президента Польши сделала это и без того мрачное место просто незаживающей раной и России и Польши. Сон, который лег в первоначальную основу сюжета книги, приснился мне еще до трагедии с польским самолетом. Я работал тогда в правительстве Президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова министром и страшно боялся опоздать на его самолет, отправляясь в деловые поездки. Но основной целью написания романа стала идея посмотреть на ситуацию, которую описывалась в фильмах братьев Вачовских о «Матрице».