И текла жизнь спокойно до тех пор, пока не попал в гости к начальнику другого городка. Там он увидел такой кабинет, какой и во сне не снился. Возвращается назад, вызывает мастеровых и приказывает сделать кабинет не хуже, чем он видел у начальника того городка.
Мастеровые почесали затылки, поплевали на ладони и за дело. Работали хорошо, лучшие материалы в дело пустили, но не угодили Степану Петровичу. Накричал он на мастеровых, прогнал с работы их главного, все переделать заставил.
Почесали снова мастеровые затылки, поплевали на ладони, и давай все заново переделывать. Работают, стараются, каждую дощечку только что не языком лижут. Новый главный над душой стоит, во все щелочки нос сует. Долго работали, сделали так, как никогда еще не делали.
Пришел Степан Петрович, осмотрел работу, обругал мастеровых, снял с должности нового главного и все велел переделать.
Тут уж не только зачешешь затылок, кому охота в третий раз переделывать чертов кабинет, а как опять не угодишь? Сидят мастеровые, опечаленные, покручивают цигарки. Подходит к ним добрый молодец.
– О чем, мужички, задумались?
Рассказали мастеровые про свои беды.
– Нашли, над чем головы ломать! Где этот ваш большой начальник?
Показали мастеровые, как найти Степана Петровича, а сами ждут с интересом, чем дело кончится?
Нашел молодец начальника и говорит:
– Позволь мне сделать ремонт кабинета, я дорого не возьму. Глянул сердито Степан Петрович на смельчака, хотел выгнать взашей, но раздумал.
– А как не справишься?
– Делай со мной, что угодно, хочешь, розгами секи, хочешь, голову руби.
– Какую плату требуешь?
– Пустяк, каждое твое второе слово.
Удивился Степан Петрович, переспросил:
– Каждое второе слово, а зачем оно тебе?
– Уж больно умные слова говоришь, хочу и я такие иметь.
Такой ответ по душе пришелся большому начальнику, и он согласился.
Узнали об этом мастеровые, на радостях пир устроили.
А молодец без лишних слов за работу взялся. И так споро дело у него пошло, так славно получалось, что Степану Петровичу и придраться не к чему было.
Два дня минуло, половина дела сделано. Ходит Степан Петрович, об условии расчета думает. И так прикинет, и эдак, а понять до конца не может, чем все это обернется.
– Ладно, – подумал про себя, – соображу чего-нибудь. Минул третий день, заглянул в кабинет, а там к концу дело движется. Вызвал утром к себе главного хранителя порядка в городке и говорит:
– Ты упеки этого молодца в темницу к концу дня, а не то полетишь сам со своего местечка.
Главному хранителю порядка совсем не хотелось никуда улетать, он козырнул и пошел давать распоряжения рядовым хранителям.
Закончился день, молодец зовет работу принимать.
Заходит Степан Петрович в кабинет, а с ним хранители порядка.
А кабинет так и сияет, даже самому боязно заходить. Такой работой не только соседей удивишь, самым большим начальникам в диковинку будет.
А хранителям порядка не до красоты, они взяли молодца под руки и тащат из кабинета.
– Стой братцы, куда волочете, мне расчет получить надо.
– Не волнуйся, получишь свое.
– Так мы не договаривались.
Повел молодец плечами, отлетели хранители в сторону и застыли словно каменные.
– Расчет, начальник, давай, – говорит молодец Степану Петровичу.
А тот в новом кабинете уже хозяином ходит.
– Проваливай, пока цел, – он хотел еще что-то сказать, но в голове зазвенело, защелкало, закрутилось, а когда все прошло, молодца и след простыл. Только хранители порядка стояли с глупыми лицами в дверях.
– Вас сюда? – крикнул Степан Петрович.
Хранители рты разинули, понять не могут, что им начальник приказывает.
– Чего пялите отсюда!
На другой день Степан Петрович выступал с важной речью перед жителями городка. Народу собралось много.
– Дорогие, я рад, вас, замечательный, с большим встречаем.
Взрослые стояли и слушали молча. Одни детишки хохотали над речью главного начальника. Что с них возьмешь, несмышленыши еще?
В лесу он был сущим наказанием. Ни одна проказа без юркого рыжего лисенка не приключалась. Не было дня, чтобы к бедной лисе не приходили с жалобами встревоженные птицы и звери.
– Это надо додуматься, – возмущался ёж, – вывалял моих славных деток в глине, звери добрые, как мне отчистить их? А на кого они похожи?
Маленькие ежата походили на глиняные комочки, только черные глазки и носики напоминали о их принадлежности к ежиному семейству.
– Кумушка, – негодовал волк, – твой безобразник заманил моих малышей на плот, ему пираты для разбоев потребовались. Урезонь своего, а нет, спущу шкуру за такие проделки.
Даже медведь, и тот приплелся.
– Лиса, если твой хулиган не прекратит колошматить в дурацкую железку у моей берлоги, надеру ему уши.
– Надери, надери, Михаил Иванович, может, поумнеет. Бедная лиса извелась от этих жалоб, избегать стала соседей и знакомых. Уговаривала Рыжего, просила, не одну хворостину обломала об его спину, но проходила минута, другая, а он опять за свое.
Если бы бедного лиса не прикончили в курятнике, разве таким бы он рос?
Лиса горестно вздыхала, жалуясь и на свою судьбу, и оправдывая поведение беспутного сына.
– Отдам в зоопарк, – грозилась мать, – будешь сидеть за решеткой, там не набалуешь.
