Голова у Петряя с похмелья болела сильно. Весь дом обшарил, но спиртного не нашел. Побродил бесцельно по комнатам, вышел в огород. Ничего не радовало в эту минуту, ни теплая погода, ни буйство разнообразной зелени, ни пение птиц, даже ласковое солнце раздражало. Как-то незаметно очутился на берегу оврага, который начинался сразу за огородом. Легкий дымок поднимался с его дна. Еще ничего не сообразив, он, словно пес ищейка, уже натянул поводок и помчался по верному следу. Продравшись сквозь кусты, увидел маленький аппаратик, из которого капали прозрачные капли. Сивушный запах тут же вскружил голову. Протянул трясущие руки, но неведомая сила отбросила назад и надежно припечатала к земле.
– Помогите! – захрипел Петряй от страха.
Ужасный хохот раздался над самым ухом. Закрыл глаза и приготовился к худшему.
– Чего дрожишь?
Голос был хриплым и противным.
– Кто ты такой?
– Я – демон.
– Демон?
– Ну ладно, зачем пришел?
– А что ты делаешь?
– Сам видишь, гоню самогонку.
– Демон, а демон, дай хоть глоточек.
– Хорошо, дам, но спали баню.
– Зачем баню жечь, она еще хорошая?
– А моя самогоночка не хуже. Выпьешь – целую неделю хмельной будешь, только водичку попивай.
– Брешешь ты все.
– Ах, алкоголик, еще и сомневаешься? Иди, пали баню, а то передумаю.
Петряй поднялся, увидел, как капает жидкость, учуял носом запах, совсем рассудок потерял. Быстро полез наверх, пробежал огород, трясущимися руками достал спички и запалил баню.
Демон не обманул. Целый стакан поднес вонючей самогоночки. Люди баню тушат, а Петряй знай себе, к водичке прикладывается.
Что ни больше пьет, то больше хмелеет.
Прошла неделя. Голова болит с похмелья пуще прежнего. Побрел к оврагу. Подходит, а нос уже вонючий запах уловил.
– Пришел? – встретил его демон.
– Пришел, – проворчал Петряй.
– Самогоночки хочешь?
– Чего спрашиваешь?
– Мне не жалко, выгонишь жену из дома, месяц не будешь горя знать.
– Ты с ума сошел, – закричал Петряй. – Я свою жену. .
– Брось брехать, иди и гони, а то передумаю.
– Она же к другому уйдет.
– Сам отведи, недельку накину.
Делать нечего, пошел домой. Жена только что вернулась с работы, ужин готовила. Накричал на нее, а потом говорит:
– Кончай возиться с горшками, пошли со мной.
– Это куда еще?
– Куда, куда, будто не знаю, на кого глаза косишь? Собирай вещи быстренько.
Отвел жену, а сам к оврагу заспешил. Два стакана самогонки демон поднес. Выпил и песню запел. Целый месяц и неделю хмельной ходил.
Просыпается утром, голова раскалывается, перед глазами круги оранжевые плавают. Пьет воду, но еще хуже становится. Взвыл от боли, и к оврагу.
– Демон, а демон, ты тут?
– Тут я, тут.
– Силушки нету, дай хоть глоточек.
– Дам, если мать заживо похоронишь.
– Ты что несешь, совсем совесть потерял?
– Год будешь хмельным ходить, глянь-ко.
Три стакана с самогонкой перед ним очутились. Протянул руки, но куда там, не даются стаканы в руки.
– Мать твоя старая, долго ли протянет? Зато год такой жизни.
– Дай два, нет, пять.
К трем стаканам подплыл четвертый.
– Хорошо, пусть будет пять.
– Нет, десять.
– Хватит торговаться, передумаю.
Помчался Петряй домой, а перед глазами стаканы с самогонкой плавают.
Хворая мать лежала на печке. Увидела сына, попить попросила.
– Некогда мне с водой возиться, хоронить тебя буду.
– Это как же хоронить, я живая еще?
– Не спрашивай ни о чем, не вводи во грех.
Заплакала мать, запричитала.
У Петряя на душе муторно стало, но проплыли стаканы перед глазами, злоба аж горло перехватила.
– Хватит ныть, сама о смерти говорила.
Замолчала мать, собралась с силами, встала.
– Дай хоть оденусь перед смертью.
Вышел во двор, папироску в рот пихает, руки трясутся, не попасть никак.
– Гроб, сынок, нужен, – услышал тихий голос матери.
– Какая тебе разница, все едино в земле лежать.
– Православная я, без гроба не пойду.
– Выругался Петряй, но гроб пошел мастерить. Сляпал кое-как, взвалил на спину.
– Пошли, чего расселась?
Встала мать с трудом, сделала несколько шагов.
– Пошевеливайся, а то до кладбища за целый день не дойдем.
– Подожди, лопату возьму, а то чем могилу рыть будешь?
Доски сырые, тяжелые, гроб всю спину истер. Присел Петряй на бугорок, дух переводит.
– Давай помогу, сыночек.
– Сам управлюсь.
Взвалил ношу и ускорил шаг.
На кладбище ни души. Тишина зорко охраняла покой своих постоянных жильцов.
– Тут могилу рой, рядом со своими лежать хочу.
Петряй взял лопату и начал могилу копать. Долбит землю, а перед глазами все это проклятая самогонка стоит.
– Ну все, хватит.
