Децема - [52]

— Тебе при экзекуции точно мозг повредило, — пробормотал он недовольно в итоге, бросая пренебрежительный взгляд на нацеленный на него бластер. — Угрожать мне на моей же территории? На такое решится только форменный псих.

Ага, ну или нализавшийся школьник. Меня можно было сравнить с карапузом, который увидел розетку и решил, что она — отличная игрушка для него. Тогда я действительно не понимал весь масштаб своей глупости.

— Ну, вот он я.

Эти слова, прозвучавшие как вызов, заставили брутальный квартет дернуться в мою сторону, даже при отсутствии прямого приказа со стороны Гая. Они просто действовали по инструкции, но их задумку сорвал Олафер. Я бы несомненно хотел убедиться воочию в легендарной силе Императора, которую он опробует на этих глыбах, но дед предпочел выйти из ситуации изящнее.

Оказавшись рядом с прочным стеклом толщиной в палец, Олафер сжал руку в кулак и без размаха ударил. По прозрачной стене побежала волна, после чего от усохшего, покрытого вздутыми жилами кулака по кругу разошлись мелкие трещины.

— Подходите все разом, — злорадно посмеиваясь провоцировал их Император. — Я вас всех уважу.

— Стойте на месте! — одернул своих людей Гай. — Старик — не ваш уровень. От вас четверых будет слишком много крови.

— Тогда, может, Стокрылый сам решит составить мне компанию? Или ты будешь слишком занят, меняя своим подружкам пеленки?

Черт его дери, я не ожидал услышать от Олафера нечто настолько смелое и язвительное. Но факт есть факт — дерзкое предложение было озвучено его голосом.

— Тебе за мной не угнаться, дед. И ты это знаешь, — ухмыльнулся в ответ Гай, после чего снова обратился ко мне: — Твои псы плохо обучены, вклиниваться в разговор своего начальства — дурной тон, Эла. Но, как говорится, горбатого могила исправит.

— Прости, Гай, — мой голос звучал искренне, — но я не могу просто смотреть на это. Раск — моя семья. Ты бы…

— Я бы поступил на твоем месте точно так же, — заверил меня мягко глава Тиона, а затем кинул Монаху: — ты заставляешь меня ждать. Убей эту крысу.

Фехтовальщик кинулся в противоположную от выхода сторону, врезаясь всем корпусом в растрескавшееся стекло и вылетая на арену. Куски стекла глубоко застряли в его руках и лице, но парень даже глазом не моргнул, вставая на ноги, выпрямляясь. Дису не надо было повторять приказ дважды: краем глаза я заметил пронесшуюся мимо нас черно-белую вспышку.

В нашу ультрасовременную театральную ложу ворвался азарт беснующейся толпы.

— Порви этого снежка!

— Руби, мать твою!

— Пятьдесят либранов на то, что Монах снесет ему башку!

Скорее страх, чем любопытство требовал меня повернуть голову в сторону кровавой сцены, но вопреки эмоциональному порыву я продолжал смотреть Гаю в глаза.

— Каков дуралей. Наставлять на меня оружие — поступок слишком безрассудный даже для такого несмышленыша. Тебе мама не говорила, что с огнем не играют?

— Нет. Я сирота.

— Точно. Запамятовал, — Гай посмотрел на арену. Ничто в этом человеке не говорило о волнении или сомнении, как бы я ни хотел найти следы этих эмоций в его взгляде, движениях, голосе. — Несмотря на то, что я испытываю своего рода слабость к отчаянным идиотам, не привыкшим пользоваться тормозами, выставлять себя на своей же территории кретином мне не с руки, — скосив глаза, в которых читался приговор, на меня, мужчина мимолетно улыбнулся. — Похоже, сегодня я принесу домой хорошие новости. А ведь все могло бы иметь другой, лучший для тебя исход. Если бы ты согласился смиренно понести свое наказание, потери были бы минимальными: ты лишился бы одного бойца. Погоревал, но с легкостью нашел бы на его место другого. Возможно, на этот раз, ты подобрал бы его не на помойке. Да, я бы тебя отпустил, Эла, на твою детскую площадку, при условии, что ты больше не будешь путаться у меня под ногами. Теперь тебе это, конечно, не светит. Но сначала я хочу, чтобы ты увидел, как Монах поднимет отрубленную голову Десницы. Ты должен заглянуть в его мертвые глаза.

— Он не проиграет, — убежденно, тихо заявляю я.

— Нет смысла надеяться, Эла. Дурачина! Ты ничему не учишься, — наигранно разозлился Гай. — Сто раз говорил тебе о вреде пустых мечтаний! Мой раб непобедим. Это совершенная машина по производству смерти, не знающая боли, не ведающая жалости, скорость регенерации которой позволяет называть Монаха бессмертным.

— Это не важно. Дис не проиграет. Он никогда не проигрывает.

Я был в этом убежден так же, как и в том, что Земля круглая, что на моей руке пять пальцев, а лёд холодный. Но раздавшийся после моего заявления хохот вынудил меня усомниться в своей правоте.

— Ты даже этого не знаешь? Он тебе не сказал, да? Ты даже… можно ли в это поверить? Ты даже не знаешь, кто тебе служит? — продолжал смеяться Гай. Не картинно и фальшиво. Ему, похоже, было в самом деле весело. — Никогда не проигрывает? Ха-ха, Олафер, старик, ты это слышал? Эла, ты хоть в курсе, как он оказался в Децеме?

Даже угроза смерти не произвела на меня такого впечатления. Сказать, что я был потрясен и напуган его словами, означало сильно преуменьшить масштабы творящегося в моей душе хаоса.

— Конечно, зачем ему трижды проходить через один и тот же ад, — разглагольствовал Гай. — Ведь он уже, вероятно, поведал тебе свою историю, когда ты еще стоя ссать не умел и носил юбки. Хочешь, я тебе расскажу, а? Слышал про Цитру? — за меня ответили мои округлившиеся глаза. — Знаешь, что это за местечко? Это Рай и Ад разом. Если ты при деньгах — первое, если ты то, что покупается за эти деньги, — второе. Нетрудно догадаться по виду твоего Десницы, в какую именно категорию из представленных двух он входил.