Дебютант и призрак - [62]

— А как размножаются? Укусами наверное?

— Именно так. Укусит кого оборотень. А тут уже варианты. Может просто зарасти со временем. Так сказать, без последствий. Может помереть укушенный, а может оборотнем стать. Обычным способом не размножаются, по крайней мере я такого не читал. У оборотней, вообще, в одном виде только один пол. Из самых известных это люди-волки, только мужчины, люди-рыси, только женщины. Гномы-медведи, мужчины, еще известны.

— Постой! А вероятность какая, в оборотня превратиться от укуса?

— Да черт знает. У всех, вроде, по разному. У волков половина на половину, что пронесет или все… Ну и помереть совсем немного вероятности. Если просто укусит волчок. А ведь может и крепко порвать, или вообще на куски.

— Получается, что оборотни, это несчастные люди, которым крупно не повезло?

— Частично. Среди них много добровольцев.

— Психов что-ли? Экзальтированных барышень?

— Да нет. Люди и люди. Странные, конечно, на взгляд нормального человека.

— А на хрена тогда? — удивился Андрей.

— У оборотней есть несколько важных преимуществ. Они в человеческой ипостаси немного сильнее, быстрее, живучее обычного человека. И боль чувствуют слабее. Для воинов это неплохая добавка. Еще, собственно, само обращение. Сначала редко, с опытом, чаще. И живет оборотень дольше человека. А много есть народу, кто смерти жутко боится. И прожить лишних полсотни лет для них заманчиво очень.

— Если не прибьют благодарные соседи, — прокомментировал Дубов.

— Оборотни могут подальше уходить. Да черт их знает. У них же и мозги как-то меняются. Вообще, со сроком жизни много неясного. По идее, их век очень длинный, но с возрастом оборотень начинает все хуже себя контролировать, когда в звериной ипостаси. Пока не доходит до того, что вообще теряет разум. Такой уже очень опасен. Человеком еще туда-сюда, но и не оборачиваться он не может. Если в ипостаси человека оборотень долго не будет обращаться в зверя, то в какой-то момент ему сносит крышу и обращается непроизвольно. Уже совсем в бешеного зверя.

— И на такое идут добровольно?

— Тут стандартные размышления. Обратиться к богине. Да именно к ней, к Киниостии. И попросить смерти при безумии. И пожить лишних полсотни лет оборотнем. А потом, поближе к старости приходит мысль: «ну потеряю я разум на минуточку, а богиня меня и того, отменю-ка я эту просьбу, и еще лет десять поживу, а потом уж, как чаще начнется…. так заново попрошу». Ну так и откладывают до полного безумия.

На следующий день, ближе к вечеру, народ в порту бурлил. Пронесся слух, что известного работорговца разорвал обезумевший оборотень.

— Ну туда ему и дорога, — прокомментировал Дубов, — а оборотня хоть и жалко, но лучше уж так, чем на арене бы его убивали.

На рассвете корабль в вышел в штормовое море. Плавание шло своим чередом еще несколько дней, пока шторм не начал усиливаться. Команда резко засуетилась, курс сменили и к вечеру «След дракона» медленно вполз в узкую бухту, защищенную довольно высокими скалами. Эдакий фьорд. За бухтой начинались очень внушительные горы. Спасительное место была уже занято крупным, изрядно потертым кораблем. Так что пришлось встать на якорь совсем рядом. Все время пока, так сказать, парковались, команда была крайне напряжена и суетлива. На палубу соседнего корабля повылазила изрядная толпа вооруженных типов: людей, орков, гномов и гоблинов, самого разбойного вида. Многие потрясали оружием, похабно ругали экипаж «Следа дракона», но более активный действий не предпринимали.

Мигуэнци слетал на разведку в каюту капитана и принес интересные новости:

— Капитан здесь, конечно тип, еще тот. Крайне высокомерный. Но даже он слегка нервничает. И даже снизошел до успокаивания паникующих офицеров. Да, этот корабль самый настоящий пират. Но капитан вовремя платит откупные пиратам, так что напасть не должны. А в море сейчас нельзя. Шторм совсем рассвирепел. И ночь в нем навряд-ли удастся продержаться. Даже выйти из этого фьорда не получится. Сразу на скалы швырнет.

Андрей накачал маной, подрагивающего от нетерпения друга, и тот став почти невидимым рванул к пирату. На разведку. До соседнего парусника было всего метров тридцать, а Мигуэнци уже мог отдаляться от привязки на все пятьдесят.

Часа через два призрак рассказывал:

— У них там команда — голов триста. Но сейчас на борту не более полусотни. Остальные стоят лагерем на берегу за скалами. Какую-то гадость кому-то задумали. Потолкался в каюте капитана. Слышал спор его с помощником. Тот требовал грабануть торгаша. Но капитан ему запретил и, даже, пообещал убить. Сказал, что даже если всю нашу команду отправить на корм рыбам, что совсем «не положено», то все равно из своих кто-то обязательно проболтается. Так что, потом самих всех на дно отправят другие пираты. Чтобы не подрывали бизнес по сбору мзды с торгашей.

— Ну да. Тут этих пиратов, похоже, как вшей на каждом из этих ублюдков. Так что они меньше нападают, а больше рэкетом занимаются. Иначе вся торговля на сушу перейдет. И сборы исчезнут. А эти вот и на берегу что-то замутили.

— А помощник бубнил, что могут быть свидетели их важной операции. На что капитан приказал торгаша не трогать, но и на берег с него никого не пускать. Ибо нефиг лишнее им, то есть нам, видеть.