Дебюсси - [3]
Если Антуанетта де Флервиль и не приходилась Дебюсси родной бабушкой, она стала для него духовной наставницей. Мгновенно распознав музыкальные способности юного Ашиля, она тотчас начала давать ему бесплатные уроки музыки у себя дома. Она проживала по соседству с семейством Дебюсси в доме 41 по улице Николет. Здесь же жил с Матильдой Верлен, который к этому времени уже близко сошелся с Рембо[8]. Похоже, что юный Ашиль не был свидетелем ссор поэта, пребывавшего все чаще и чаще под хмельком, с супругой и не пересекался с Рембо. Вполне вероятно, что Антуанетта по доброте душевной ограждала мальчика от присутствия при этих тягостных сценах. Надо отметить, что и в будущем, когда Дебюсси переводил на музыкальный язык некоторые поэмы Верлена, он не стремился к личному знакомству с поэтом, несмотря на общих друзей, в первую очередь Малларме[9].
Хотя родители Ашиля довольно благосклонно относились к урокам музыки, Манюэль Дебюсси все еще рассчитывал на морскую карьеру старшего сына. Антуанетта де Флервиль, по словам Эмиля Вюйермо, использовала весь свой авторитет, чтобы убедить родителей Ашиля в том, что для их сына предпочтительнее стать профессиональным музыкантом, чем моряком. Она поборола их сопротивление лишь тогда, когда привела самый убедительный для этих мелких торговцев довод о том, какие высокие заработки ждут в будущем пианиста-виртуоза. Музыкально одаренный мальчик подавал большие надежды. В самом деле, не прошло и года после того, как Ашиль начал посещать уроки музыки, как 22 октября 1872 года, сдав вступительный экзамен, он был принят в консерваторию. Лишь четверть из 157 кандидатов прошла отборочный конкурс. В десятилетнем возрасте Дебюсси поступил в класс сольфеджио к Альберу Лавиньяку[10], а фортепианное искусство постигал в классе Антуана Мармонтеля[11]. Консерватория, вплоть до ее разрушения в 1912 году, располагалась на улице Бержер на Больших бульварах и славилась не только внушительным фасадом, но и царившей внутри ее атмосферой. В свое время Берлиоз[12]критиковал ее за приверженность к консерватизму и требовал реформирования системы музыкального образования. За период между 1820 и 1870 годами консерватория не претерпела никаких изменений. Появление в преподавательском составе новых имен нисколько не нарушило установившийся порядок. Дебюсси и сам не раз весьма нелестно высказывался о консерватории. Вот что в 1909 году, будучи в составе приемной комиссии на отборочном конкурсе, он заявил Андре Капле: «Консерватория так и остается грязным и мрачным зданием, какой мы ее знали». Эрик Сати[13], которого исключили из консерватории, был не менее суров в оценках и называл это «учебное заведение огромным и некомфортным, неприглядным зданием, скорее походившим на местное исправительное учреждение без всяких внешних, как, впрочем, и внутренних украшений».
Юному Дебюсси было чем удивить своих консерваторских товарищей и преподавателей. Не имевший знакомств среди преподавательского состава, он не соблюдал дисциплину и обладал замкнутым характером. Наделенный большими способностями к музыке, он не пытался скрывать порывы вдохновения, которые уносили его далеко за пределы академической школы. Весьма красноречивы свидетельства одного из первых друзей будущего композитора, Габриэля Пьерне, который позднее дирижировал оркестром, исполнявшим некоторые произведения Дебюсси:
«Это был толстый десятилетний мальчик небольшого роста, плотный, коренастый, в черной куртке, которую оживлял галстук в горошек, в бархатных коротких штанишках. В то время он проживал на четвертом этаже дома по улице Клапейрон. Он был чрезвычайно неловким и неуклюжим. Вместе с тем он был застенчив и даже дик.
В классе фортепиано, которым руководил Мармонтель, он поражал нас своей странной игрой. Не знаю, то ли от своей природной неуклюжести или же излишней застенчивости, он извлекал из фортепиано, делая импульсивные жесты, шумно дыша, все звуки, которые только можно получить. Казалось, музыкальный инструмент приводил его в бешенство, когда он с неистовой силой пробегал пальцами по клавишам, исполняя музыкальные отрывки, требующие самой виртуозной игры. Недочеты в его игре постепенно исчезали, и порой музыка звучала удивительно мягко и нежно. Его игра с присущими ей недостатками и достоинствами была чем-то особенным».
