Де Рибас - [13]

– О, лучше поэты в Петербурге в своих одах воспели Чесменский бой. Императрица распорядилась, чтобы готовили памятник этой победе. Весть о ней праздновалась под тысячеколокольный звон и пушечный салют по всей Руси. Отчеканены медали, памятные знаки. Но я хотел бы продолжить разговор… начатый на палубе «Лазаря». Вы читали Даниеля Дефо?

– «Робинзон Крузо»? Конечно.

– А не попадалась ли вам книжечка в двадцать пять страниц «Приключения четырех российских матросов, к острову Ост-Шпицбергену бурею принесенных»?

– Не встречал.

– А во Франции уже готовят ее шестое издание. Четверо наших моряков оказались на голом каменном острове в Арктике. А это, доложу вам, отнюдь не тропики с попугаями, где Робинзон Крузо жил барином! У матросов были ружья, рожок с порохом на двенадцать зарядов и столько же пуль. Топор. Котел. Двадцать фунтов муки. Один ножик, пузырь с курительным табаком и деревянные трубки, огнянка и немного труту. И все! Все, кроме северных стуж и метелей.

– Сколько же они выдержали?

– Погодите. Двенадцатью пулями они убили двенадцать оленей. Но мяса хватило не надолго. Они нашли бревно с крюком. Сделали что-то вроде копья и убили белого медведя. Его жилы нарезали тонкими полосками – они годились на тетиву. Из корней плавникового дерева сделали лук. Охотились на оленей и песцов. И только через шесть лет их снял с острова случайный корабль!

– Выпьем за их мужество, – предложил юный волонтер. – Оно достойно восхищения и этого рома.

– Нет! – крикнул Кирьяков. – Сначала скажите: не щенок ли в сравнении с ними европейски хваленый англичанин Робинзон Крузо?

– Я с вами согласен.

– Тогда налейте мне полную, Джузеппе.

Шум на палубе прервал их тосты и беседу. Взбешенный приемом Орлова, датчанин Арф продолжал кричать, что он не подчиняется выскочкам, что его действиями руководит лично Екатерина… Одним словом, история с англичанином Эльфинстоном повторялась. Григорио поспешил за своим адмиралом на «Святой Георгий Победоносец», а спустя некоторое время Орлов сумел вынудить Арфа сдать команду над прибывшей эскадрой, а сам стал собираться на отдых в Италию.

– Вот теперь через мессинский пролив пойдем! – говорил он. – А пусть-ка попробуют французские шуазели к нам сунуться! Прищемим интересные места!

Афанасий Кес Оглы и Федор Флоганти притащили в каюту трофейный турецкий ковер – от греков в подарок Рибас-паше. Юнга Константин Бицилли записался в волонтеры и служил на корабле «Не тронь меня». Орлов собирался посетить Неаполь, и в честь отплытия Рибаса и Витторио офицеры устроили вечеринку, на которой князь Долгоруков опровергал закон Архимеда и доказывал, что тело турка, опущенного в воду, вытесняет не жидкость, а тело второго турка, который был опущен в воду раньше. Кирьяков отправлялся в Италию с ротой охраны главнокомандующего.

Путешественник Витторио Сулин до самой Сицилии переписывал шканечный журнал «Трех Иерархов» в свой Большой Дневник и, сверяясь с голландскими судоходными картами, установил, что Чесма – это древнегреческий Эфес, в котором родился Гераклит. В порту Мессина стали на якорь и свезли на берег вконец расхворавшегося Федора Орлова, устроили его в лазарете госпитальеров-иоанитов и оставили для охраны и услуг десять матросов.

На легкой авизе с попутным ветром Рибас отправился к родным пенатам из Мессины на день раньше Орлова. Ни силуэт Везувия, ни гомон лаццарони в порту после стольких событий не заставили сердце неаполитанца биться чаще. Возвращение было будничным, а волновал лишь визит к генералу Лос Риосу, которого он решил посетить, не заезжая домой. Рибас прибыл в министерство в нанятой карете, при шпаге, но в цивильном вишневом фраке, как отпускник. Два дежурных офицера сопровождали его к министру. Это было похоже на конвой.

– Я прибыл с письмом королю от главнокомандующего русскими эскадрами графа Орлова, – доложил Рибас. Лос Риос указал «а стол, куда прибывший должен был положить письмо.

– Только в присутствии короля, – сказал Рибас.

– Я вас арестую.

– Разве я еще не арестован?

– Взять у него письмо! – топнул ногой низкорослый старик-министр в генеральском мундире. Но Рибас развел руки, придержал ими офицеров, улыбнулся:

– Я знал, что встречу у вас радушный прием, ваше превосходительство, а поэтому письма не захватил с собой. Оно у русского офицера, который ждет меня в порту.

– Вон!

Рибас вышел в приемную, но к удивлению адъютанта не спешил оставить ее, остановился у окна. «Надо дать Риосу короткую передышку и начать все сначала, – обдумывал ситуацию Рибас. – Во всяком случае, с посланником Орлова им придется не только считаться, но при необходимости и защищать. Из донесений и газет Рибас знал о политических бурях в Европе после Чесмы. Предполагалась отставка французского министра Шуазеля, и его не могла спасти даже протекция любовницы Людовика XV маркизы Помпадур. Британский кабинет сразу же предложил Екатерине II союз. Фридрих II, чтобы предовратить новые Чесмы, брался посредничать в переговорах Турции и России. Так что опасное последствиями появление Рибаса в Неаполе было не вызовом роду Ризелли, а скорее уверенностью в своем теперешнем положении и необходимостью убедиться в этой уверенности. Он сказал адъютанту, что имеет при себе письмо лично генералу Риосу. Адъютант доложил – двери кабинета вновь распахнулись. Очевидно, и Риос взвесил политические обстоятельства появления Рибаса в Неаполе, потому что, прочитав письмо, государственно прошелся по кабинету и сказал: