Даже не мечтай - [88]

Она твердила себе, что пора прекратить это безумие… но не могла остановиться, не могла заставить себя оторваться от него. Губы Скотта впились в ее рот. Они оба словно потеряли голову. Изнемогая от желания, Эллисон широко развела ноги. Ладонь ее проскользнула между их телами и сжала напрягшуюся плоть Скотта.

— Элли, подожди! — Он дернулся, как от удара током. — У меня нет с собой презерватива.

— Мне все равно… — Рука ее задвигалась, и Эллисон почувствовала, как его плоть еще сильнее затвердела под ее пальцами. Губы Элли прижались к уху Скотта. — Люби меня… в последний раз. Люби меня!

— Да! — Скотт со стоном притянул Эллисон к себе, и губы его смяли ее рот. Его руки гладили ее тело, лаская и возбуждая. Эллисон выгнулась и запрокинула голову. Руки Скотта легли на ее грудь, потом скользнули вниз.

Огненные сполохи заплясали у Эллисон перед глазами.

«Нет!» — мысленно взмолилась она. Но тут же задвигалась быстрее, желая только одного — чтобы они вместе достигли пика наслаждения. Ей было страшно, что та близость, которая связывала их сейчас, исчезнет, стоит им только разомкнуть объятия.

Впрочем, было уже поздно. Они уже не будут принадлежать друг другу. Скотт никогда уже не впустит ее в свою душу. Леденящее чувство огромной, невосполнимой потери захлестнуло Эллисон. Скотт был нужен ей — а она его потеряла. Нагнувшись к нему, Эллисон поцеловала то место на его шее, где часто-часто пульсировала жилка, и Скотт вздрогнул от удовольствия. Руки ее лихорадочно скользили по его телу, словно стараясь удержать его, когда он еще так близко… так близко!

Эллисон сжалась. ..ив результате все-таки опередила его.

Мгновением позже Скотт, обхватив руками ее бедра, резко поднял ее вверх и быстрым движением выскользнул из нее. Он опрокинул Эллисон на спину и тяжело рухнул сверху, пролив свое семя ей на живот. «Нет!» — едва не закричала Эллисон. Боже, он подарил ей наслаждение, лишив всего остального! Хрупкая нить, связывающая их сердца, лопнула.

В Элли вдруг как будто что-то надломилось. Слезы, которые она сдерживала изо всех сил, потоком хлынули из глаз. Страх, обида, любовь, боль — все смешалось в ее душе, и она сама не знала, что сильнее.

— Господи… Прости, Элли. — Обхватив Эллисон руками, Скотт баюкал ее, как ребенка. — Проклятие… мне так жаль!

Он обнимал ее, пока она рыдала… рыдала так, словно ее сердце разрывалось на части. Наконец, когда веки у нее распухли и стали гореть, Элли почувствовала, что у нее уже не осталось слез… не осталось вообще ничего, кроме пустой оболочки. Она старалась не смотреть на Скотта, чувствуя себя до такой степени опустошенной, что мечтала только об одном — скорее бы остаться одной.

В комнате повисло тягостное молчание. Наконец Скотт, осторожно поцеловав Элли в лоб, соскользнул с постели.

— Подожди здесь, — хрипло попросил он.

Элли лежала, тупо следя за тем, как по мраморному полу гостиной гоняются друг за другом солнечные зайчики. Когда она подняла голову, возле нее, держа в руках белый купальный халат и полотенце, стоял Скотт.

— Спасибо… — прошептала Эллисон. И потянулась за халатом.

Но Скотт, оттолкнув ее руку, уложил ее на спину и бережно обтер мокрым полотенцем ее живот и — бедра. Эллисон мучительно покраснела и закрыла руками лицо.

— Конечно, это не самый надежный способ предохранения, — пробормотал Скотт. — Эллисон… — Он тяжело вздохнул. — Послушай, я не лгал тебе, когда речь шла о моих чувствах к тебе. Если ты поверишь мне хотя бы в этом, возможно, у нас еще есть шанс…

Эллисон, почувствовав, как снова защипало глаза, поспешно отвернулась.

— Это невозможно, — перебила она.

— Потому что я сын Джона Лероша? Ну, тут уж ничего не изменишь, — пожал он плечами. — Иначе, поверь, я бы тут же кинулся в клинику сделать переливание крови. Уверяю, отец никогда не играл ни малейшей роли в моей жизни — может, тебе от этого станет легче. Он просто часть моего прошлого.

— Нет, дело не только в этом. Понимаешь, я теперь не могу тебе доверять. — Эллисон закрыла лицо руками. — Ты обманул меня.

Скотт чувствовал, что снова и снова бьется лбом о ту же каменную стену, и едва не застонал от злости. Вдруг взгляд его остановился на пакете с дневниками Маргариты. Какая-то неясная мысль мелькнула у него в мозгу…

— Элли, — прищурился он, — когда ты в последний раз читала дневники Маргариты?

— Что? — Неожиданный вопрос явно застал ее врасплох.

— Ну, сколько тебе тогда было лет? — нетерпеливо бросил Скотт.

— Господи ты Боже мой, какое это имеет значение?! — возмутилась она. Элли чувствовала, что не в состоянии заставить себя встать и одеться, пока он стоит у нее над душой, а Скотт, судя по всему, не собирался уходить. Вздохнув, она прижала колени к груди, обхватив их руками. — Разве это имеет отношение…

— Думаю, как раз имеет. Именно туда уходят корни всех наших с тобой проблем, — объяснил он. — Ведь ты не в силах забыть прошлое, и в этом все дело, верно? Согласен, Генри и в самом деле был жутким мерзавцем. И он действительно с первых дней беспардонно обманывал Маргариту. Но ведь все это случилось почти сто пятьдесят лет назад! И я никак не могу взять в толк, почему мы не можем просто забыть об этом?! Опомнись, Элли! Все это — прошлое! И потом, лично я, кажется, ничего не украл ни у тебя, ни у твоей семьи, так ведь? Кроме того, вы вернули себе дом Маргариты. И насколько я слышал, получили от Джона неплохие отступные, так что и это дело можно считать улаженным. Счет сравнялся, разве не так? Справедливость, можно сказать, восторжествовала.