ДАзайнеры - [16]

– Не совсем, – почесал затылок Буффон. – Я потом слушал вашу пластинку много-много раз. Через месяц вернулся домой в Питер.

– Расскажите, расскажите, нам все равно еще прилично топать, а мне всякий раз интересно, как люди делают последний шаг. Можно сказать, профессиональный интерес.

– Ну, вышло это довольно странным образом, – Буффон раздвинул стены коридора, и они увидели Литейный проспект с его статными серыми зданиями.

* * *

Он шел по тоннелю из блестящих витрин, и ему показалось, что за ним следят двое в оранжево-голубых одеждах. Через пару кварталов он свернул в подворотню и, пройдя насквозь несколько грязных дворов, попал в свой родимый колодец. Выходя из старинного лифта с железной решеткой к себе на шестой этаж, он звонко задел за дверь чем-то торчащим из головы. Он ощупал череп – ничего особенного.

Небольшая квартира находилась в мансарде, так что из низких окон можно было легко вылезти на крышу. Из комнаты открывался вид на тесный питерский дворик с мусорными баками и близко распложенными окнами противоположного дома. Посреди жилища к потолку был прицеплен гамак, окруженный со всех сторон стеллажами книг. Он залез в него прямо в ботинках, откинулся назад и тут же почувствовал, как что-то тонкое, стальное, в виде трубки, вылезшее где-то в районе затылка, зацепилось за веревки. Он встряхнул головой, провел рукой по волосам и повис, расслабившись.

Его разбудил телефонный звонок. Он открыл глаза и увидел стальную решетку, будто выросшую вокруг его головы. Выбраться из нее не представлялось никакой возможности. Он не стал брать телефон, зависнув посреди комнаты в нерешительности. Железные прутья вокруг головы не исчезали. При внимательном рассмотрении они оказались не простыми перегородками, а сложными построениями из колонок, ступенек, переходов и ниш, которые складывались из недель, месяцев и годов. Будто искусственное творение собственного сознания вылезло наружу – такая своеобразная модель времени, порожденная его мозгом. Снова затрещал телефон. Он просунул руку сквозь решетку и взял трубку: звонила подруга, они договаривались встретиться около Мухи уже минут пятнадцать назад.

– Ой, блин, послушай, тут у меня такое дело, – сбивчиво заговорил он. – Я не могу выйти из дому.

– А что случилось? Давай я приду, – послышалось из трубки.

– Нет, нет, не надо… Помнишь ту пластинку, что я привез из Парижа? – немного замялся он. – В общем, я думаю, это как-то связано… Короче, что-то у меня из головы вылезло, в общем, потом расскажу.

– Чего? Что за ахинею ты несешь? С тобой все нормально? – недоумевал женский голос.

– Ладно, извини, давай потом созвонимся. Не могу я сейчас, ты можешь понять?

– Дурак какой-то, – обиделась подруга и положила трубку.

Он не знал, что делать. Встал, потрогал рукой решетку, открыл окно и вылез наружу, прошел по крутому скату крыши до стены соседнего дома и по пожарной лестнице поднялся на другую крышу – более пологую. Там он сел, подобрав под себя ноги, и закурил. Уже смеркалось. Яркий дневной свет покидал любимый город, оставляя нечеткими очертания барочных построек, классических парков и каналов.

– Молодой человек, – окликнул его кто-то. – Не найдется прикурить?

Он повернул голову и увидел приближающегося к нему мужчину в светлых льняных брюках. Тот подошел и сел рядом:

– Не возражаешь?

Он меланхолично покачал головой и протянул зажигалку.

– Ты должен научиться мыслить время как пространство, а не как прямую, – вдруг произнес мужчина. – Пространство аморфно и дает ощущение свободы. И есть определенные точки, в которых происходит зацепление – это такие прорывы в прошлое. В прошлом есть настоящее – моменты забвения или отвлеченности, которые дают возможность зависнуть во времени.

– А-а, вы наверное тоже оттуда? Вас мсье Кочубей прислал? – обрадовался Буффон.

– Скорее наоборот. Это я его присылал за тобой. Ты слушал пластинку?

– Да, только я мало что там разобрал. Какая-то пустыня, индеец, перпендикулярный механизм. А что, все это существует на самом деле?

– Конечно. Я даже больше скажу: ты там страшно необходим. Им не хватает диспетчера, да и мсье Кочубею ты сильно пригодишься.

– А как же я туда попаду? И что мне делать с этим? – он постучал зажигалкой о решетку.

– Тебе нужно всего лишь совершить прыжок в трансцендентальное поле своего сознания. И все произойдет само собой. Двери в тот мир находятся везде, а вход нигде. Нигде снаружи. А насчет решетки ты потом у Кочубея спроси, он поможет, а пока спрячь ее внутрь.

Мужчина поднес ладонь к голове Буффона, и трубки сами собой втянулись в нее. Буффон с облегчением встряхнул волосами. Мужчина встал и, сунув руки в карманы своих широких штанов, не прощаясь пошел на другую сторону крыши.

Буффон лег на еще теплое от дневного солнца железо и прикрыл глаза. Опять он не понял, что надо делать: мыслить время как пространство? Время двигается всегда вперед и никогда не стоит на месте, каждый момент настоящего представляет собой лишь стык прошлого и будущего. Мы живем будущим, а прошлое рассыпается в пыль, смешиваясь в одну разноцветную массу, иногда всплывая в памяти островками радости или обиды.