Даю уроки - [30]
- А на какие шиши? А кто меня пошлет? Кто пустит? Туда, в Кара-Калу, пропуск нужен. Граница с Ираном. Нет, мне туда дорога закрыта. А куда она мне открыта? - Ашир будто рукой смахнул с себя все оживление, вдруг поник, отрешился, отгородился, смолк.
- А что, а что - и слетаем! - сказал, оживляясь, теперь он загорелся, Самохин. - Слетаем, Ростислав Юрьевич? На недельку? Я договорюсь, вас со мной пошлют. Конторы-то у нас родственные.
- Я не против, - сказал Знаменский. - Хоть служба пойдет.
- А в Москве вас всячески отрекомендую, что помогли. Тестю вашему отзвоню. А?! Чем не чал?! Пейте, пейте, молодые люди! - Самохин разлил шампанское по стаканам. - Чал... Да... Надо попробовать... Ну, а пока я с вами мацони чокнусь. Глотну глоточек, Ашир Атаевич, за вашу идею, стало быть! За добрый совет!
- Вот и хорошо, - не поднял головы Ашир. Но руку протянул, взял, обхватил тонкими пальцами стакан, стиснул, дрогнула рука, расплескивая шампанское.
14
Ничего не случилось, разговор этот вроде бы ни к чему не обязывал, был не слишком серьезным, напоминал обычный застольный треп, но Знаменский почувствовал, что его опять повели. Всю жизнь так, сколько себя помнит, с детства еще, когда брали за ручку, чтобы отвести в школу. Он привык. Он давался чьим-то рукам, чьей-то воле. Будто бы решал сам, но и не сам. Его наставляли, ему подсказывали, его вели. Ничего плохого ему не делали. Напротив, напротив. Все шло и даже катилось, как по маслу. В гору шел, только в гору. И помогавшие, ведшие его, облегчали ему восхождение. Он привык. И он был им всем благодарен, должен был быть благодарен, - они желали ему добра. Он такой уродился, что ли, что все желали ему добра. А когда споткнулся, то тут он сам виноват, вот уж тут он сам виноват. Самостоятельность проявил? Увлекся? Забылся? Ну вот...
Они быстро допили шампанское и расстались. Но на прощание Самохин посулил, что завтра же побывает в МИДе, что обо всем договорится, а там и в путь.
- До Красноводска как лучше всего? - спросил он Ашира.
- Только воздухом. Час пути.
- А потом?
- Можно на машине, можно и на вертолете, если уважут Посланника. Вы им объясните там, что для целей иностранного туризма, скажите, что...
- Найду, найду что сказать! - посуровел Самохин. - Учить меня не следует. Ростислав Юрьевич, до завтра! Утречком, покуда эта печь не слишком разгорелась, все и обделаем. - И удалился, важно переступая по лестнице, издали сановный, самонадеянный.
Знаменский подошел к стойке, улыбнулся сочувственно буфетчице, разглядывая конфетные коробки, столь красочно ныне потеснившие бутылочную рать.
- Что она у тебя пьет, Ашир? - оглянулся он.
- Ничего или всё. Бери, что есть. Не думаю, чтобы она к нам подсела.
- А ничего и нет кроме шампанского, - сказала буфетчица, радостно откликаясь на улыбку Знаменского. - Не пойму, а вы кто? Ну, видела я вас! По телеку?
- Возможно. Мелькал иногда. Отмелькался. Роза-джан, соберите нам что-нибудь выпить и закусить на одну даму и троих мужчин, - сказал Знаменский и стал добывать из тесного брючного кармана слипшиеся четвертные. - Сойдет и шампанское. Пьет же наше шампанское из Крыма аж сама английская королева. Ящиками ей шлем.
- Особенно-то деньгами не бросайся, - сказал Ашир, подходя к стойке. Он был какой-то озябший, поник совсем, будто застольный этот треп действительно был серьезен и даже истомил его.
- Думаешь, этот Самохин клюнул на твое предложение? - спросил Знаменский.
- Полетите, полетите.
- У тебя действительно есть какое-то для меня поручение?
Ашир не ответил. Глянул только быстро и не ответил.
Вернулась из подсобки Роза-джан, неся в вытянутых руках картонный ящик.
- Сколько с нас? - спросил Ашир.
- Да что вы, Ашир Атаевич?!
- Э, нет, дорогая.
- Вы столько для меня сделали... До самой смерти не забуду...
- Так не пойдет, Роза Халимовна. Я не для того тебе столько сделал, чтобы ты по старой дорожке опять пошла. - Злым стало у него лицо. - Почему столько золота на тебе? Откуда?
- Ах, Ашир Атаевич! Ах, какой ты! - Она любовалась им, в его злые глаза заглядывая с любовью. - Вот какой ты! Спасибо, что ты есть! А золото, что золото? Разве ты не знаешь, что старые татарки все драгоценности, что от матери, от бабушки сбереглись, носят на себе? Чтобы не отобрали. Ты знаешь. И у туркменок так. А дома у меня палас дырявый и топчан из неструганых досок. Ты же знаешь...
- Зайду, проверю, - чуть смягчился Ашир. - Слово даю, проверю.
- Ой, заходи! Я тебе ноги у порога вымою! Как отцу родному...
- Ну, ну...
Ящик понес Ашир, не дал его Знаменскому.
- Выпачкаешься, - сказал.
Они шли по тихой улочке, по которой вчера проезжал Знаменский на машине, и улочка открывалась ему по-новому. Глаза невольно выискивали, чему бы тут порадоваться, - ведь ему теперь жить в этих местах. Они прошли мимо школы, большого здания с большими окнами, забранными в решетчатые из бетона узоры по первому этажу. Архитектор полагал, что узоры эти из бетона украсят его школу. Так, наверное, на рисунке и получалось, но встал дом, но грянуло солнце, но налетели из пустыни ветры с колкой пылью, дожди со снегом пролились зимой, и бетонные цветы-узоры угасли, запылились, краска сошла с них, всякий сор забился в прорези и извивы, и замыслы архитектора, его мечты на бумаге, погребла реальность бытия.
Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности, разведки и милиции СССР в разное время исторической действительности.Содержание:1. Лазарь Викторович Карелин: Змеелов 2. Лазарь Викторович Карелин: Последний переулок 3. Лазарь Викторович Карелин: Даю уроки 4. Иван Харитонович Головченко: Черная тропа 5. Лазарь Викторович Карелин: Младший советник юстиции 6. Николай Алексеевич Киселев: Ночной визит 7. Григорий Андреевич Кроних: Приключения Неуловимых Мстителей 8.
Читателю хорошо знакомы романы Лазаря Карелина «Змеелов» и «Последний переулок». Кроме них в книгу входит и новый роман — «Даю уроки», заключающий эту своеобразную трилогию. Автор верен главной своей теме: утверждению высоких нравственных норм нашей жизни, духовному разоблачению приобретательства и приспособленчества.
Читателю хорошо знакомы романы Лазаря Карелина "Змеелов" и "Последний переулок". Кроме них в книгу входит и новый роман - "Даю уроки", заключающий эту своеобразную трилогию. Автор верен главной своей теме: утверждению высоких нравственных норм нашей жизни, духовному разоблачению приобретательства и приспособленчества.
Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности, разведки и милиции СССР в разное время исторической действительности. Содержание: 1. Борис Михайлович Блантер: Схватка со злом 2. Аркадий Иосифович Ваксберг: Преступник будет найден 3. Рогнеда Тихоновна Волконская: Пианист из Риги 4. Теодор Кириллович Гладков: Последняя акция Лоренца 5. Вениамин Дмитриевич Дмитриев: Тайна янтарной комнаты 6. Лазарь Викторович Карелин: Младший советник юстиции 7.
Значительная часть событий, изображённых в произведениях, вошедших в книгу, происходит в Средней Азии.Ашхабадское землетрясение 1948 года трагически ворвалось в судьбу героев, в одиннадцать секунд разрушив их привычный мир; острее легла грань, отделившая истинные ценности от фальшивых («Землетрясение»),В повести «Головокружение» писатель ставит перед молодыми людьми проблемы выбора между любовью, верностью идеалам и мещанским расчётом.И в повести и в романе, как и в других его произведениях, Лазаря Карелина интересует нравственно-этическая сторона поведения героев, наших современников.
В книгу вошли известный широкому читателю роман «Землетрясение», повести «Что за стенами?» и «Сейсмический пояс», а также избранные рассказы писателя.
Писатель Гавриил Федотов живет в Пензе. В разных издательствах страны (Пенза, Саратов, Москва) вышли его книги: сборники рассказов «Счастье матери», «Приметы времени», «Открытые двери», повести «Подруги» и «Одиннадцать», сборники повестей и рассказов «Друзья», «Бедовая», «Новый человек», «Близко к сердцу» и др. Повести «В тылу», «Тарас Харитонов» и «Любовь последняя…» различны по сюжету, но все они объединяются одной темой — темой труда, одним героем — человеком труда. Писатель ведет своего героя от понимания мира к ответственности за мир Правдиво, с художественной достоверностью показывая воздействие труда на формирование характера, писатель убеждает, как это важно, когда человеческое взросление проходит в труде. Высокую оценку повестям этой книги дал известный советский писатель Ефим Пермитин.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
Герой романа Лазаря Карелина «Змеелов» Павел Шорохов — человек сложной судьбы. В результате тяжелых испытаний, через которые проводит его жизнь, он становится на честный путь. Роман «Последний переулок», сюжетно не связанный со «Змееловом», завершает одну из его линий.