Дайте нам крылья! - [73]

Руоконен задумалась.

— Как я уже упоминала, слетки у летателей рождаются лишь в том случае, когда были проведены манипуляции над половыми клетками. Это, конечно, спорный вопрос. Данных пока недостаточно, однако наша статистика позволяет предположить, что примерно у двадцати процентов детей, чьи родители прошли генетическую терапию, не образуются зачатки крыльев. В подобных случаях прибегать к обычным процедурам превращения не принято. Подобный подход можно счесть перестраховкой, однако следует понимать, что в пятнадцати-двадцати процентах всех случаев процедуры не приводят к успеху, поэтому считается, что такие дети — не слишком удачные кандидаты в летатели. Лично я в этом не убеждена. Доводов за и против пока недостаточно — ведь таких детей в принципе очень мало.

«В пятнадцати-двадцати процентах всех случаев процедуры не приводят к успеху».

То есть уже после строгого отбора. Ничего себе у них процент неудач — особенно если учесть, какие впечатляющие вложения капиталов держат эту область на плаву.

Руоконен все говорила.

— Итак, пациент обретает крылья — они вырастают или приживляются, — добавляется генетический материал, а кроме того, назначаются медикаменты. У ребенка генетические манипуляции закладывают и темпы обучения полету — умение летать программируется так же, как стремление учиться ходить. Кроме того, процедуры предполагают и развитие у ребенка навигационных способностей птиц. Медикаментозная терапия у детей постарше и у взрослых рассчитывается индивидуально в зависимости от возраста, и отчасти ее задача — придать нервной системе необходимую гибкость, чтобы пережить столь масштабные изменения в физических навыках, в представлении о себе, о собственном теле, ведь эти представления радикальным образом меняются. Вы себе не представляете, как сильно меняется функционирование мозга — и не только потому, что полет требует особых навыков ориентации в пространстве, но и потому, что площадь поверхности тела резко увеличивается за счет крыльев и снабжает центральную нервную систему дополнительной тактильной информацией…

— Входит ли в число необходимых медикаментов бореин? — спросил я.

Руоконен встала из-за стола, подошла к прозрачной стене и стала смотреть на деревья. Нет, она не удивилась, что я слышал об этом препарате. Вообще-то о нем писали во всех статьях, которые я проштудировал, — похоже, это была самая зрелищная страшилка, о какой только мог доложить журналист, освещая происходящее на переднем крае летательской жизни, на грани неизведанного.

— Да, бореин входит в перечень необходимых медикаментов. Необычайно полезный препарат, он особенно помогает быстро разбираться в потоке данных, поступающих от органов чувств, что крайне необходимо в полете — однако бореин, как и любое другое лекарство, следует применять под строгим врачебным контролем. На практике его принимают все летатели. Бореин, знаете ли, не запрещен законом. Пока что нет официальных рекомендаций по его использованию, поэтому можно сказать, что это средство находится на периферии разрешенных препаратов. Я состою в комиссии по подобным вопросам. — Она вернулась к столу и села.

— Говорят, бореин вызывает привыкание, — сказал я.

— Превратить в наркотик можно любое фармакологически активное вещество! — Доктор Руоконен раздраженно закатила глаза. — Честное слово, любое! Ну и, конечно, многие вызывают привыкание, если ими злоупотреблять.

— А побочные эффекты?

— Надо полагать, вы уже все о них прочитали.

— Да, я видел список самых распространенных, — кивнул я. — Потливость. Потеря веса. Нервные тики. Обеднение спектра эмоций. Меня интересуют слухи — слухи о том, что некоторые летатели исчезают…

— Слухи есть слухи, мистер Фоулер, — оборвала меня доктор Руоконен. — Досужие сплетни. Не научные данные. Не улики. Не мне говорить вам, как важны улики. Так вот, медикаментозная терапия предполагает постоянную поддержку организма — мы помогаем ему приспособиться к изменениям в обмене веществ, необходимым для полета.

— Значит, метаболизм у летателей ускоряется, — сказал я.

— Грубо говоря, да, ускоряется. Летатель извлекает из воздуха кислород вдвое лучше вас. В некотором смысле этот механизм у летателей похож на птичий: у птиц имеются воздушные мешки. Они соединены с легкими. Воздушные мешки участвуют и в теплообмене — позволяют летателям рассеивать лишнее тепло, вырабатываемое во время полета. Это очень эстетично: крылья работают как своего рода мехи — во время полета они нагнетают большие объемы воздуха и в воздушные мешки, и в легкие. — Она улыбнулась и покачала головой — восхищалась экономичным устройством этого механизма.

— А из того, что у летателей ускоренный метаболизм, не следует, что они меньше живут?

— Нет, конечно! — отрезала Руоконен.

— Ну, точно вы не знаете, прошло еще мало времени, — заметил я. — У вас есть статистика?

— Мне ничего не известно ни о каких данных.

— То есть пока что вы ничего не знаете о долгосрочных побочных эффектах всей этой затеи.

— Я говорила, что сейчас мы имеем дело со вторым поколением настоящих летателей; первые летатели появились, впрочем, уже давно, но их были единицы, так сказать, пробные экземпляры. Однако летатели первого поколения еще не достигли старости.